Кудым Ош

... В древние времена, в прежние века, когда Иньва текла по другим местам, когда искала себе дорогу попрямее, жил-был на нашем месте крепкий, сильный народ, тёмноволосый, с кипучей кровью, а звали его чудь. Жили чуди в глуши лесной, куда другие народы дороги не знали, если только невзначай попадут, да и то обратно выйти оттуда сами не могут. Не в каменных домах, не в деревянных теремах, а в ямах жили, как мыши и кроты селятся в норах. И не знали они тогда ни топора, ни ножа, ни хлеба, ни соли. А пищу им давал тогда тёмный лес и красивые реки с озёрами, а одежду им давала парма-матушка, а тепло и веселье им давало солнце-батюшко, а вести отовсюду им приносили сороки, а силу-удаль и ум им давал их мудрый бог Ойпель и ещё другой большой бог, а болезни и горе миновали парму. Они все жили до ста лет, да и тогда их смерть не брала, тогда они сами себе смерть находили: выроют яму, забирались туда и замуровывались.

Крепкими были чуди, медведя не боялись. А самыми сильными среди них были три брата — Купра, Май и Ош (Медведь). А самый удалой среди братьев был самый меньший — Ош. Глаза у него были такие же острые, как у кошки, ночью даже видел хорошо. Ростом был высотой в три аршина, земля ему силу и ум за троих дала. Одевался Ош не хорошо, не красиво: зимой и летом носил одежду, сшитую из соболя, на ногах — кожаная обувь; ходил с непокрытой головой — ни от дождя, ни от снега, ни от жаркого солнца, ни от лютого северного ветра не закрывал. Не так ли у него сила и ум крепли, как крепнет от лучей солнца сосна, как крепнет она от злого северного ветра — всё корнями крепится в земле и тянется вверх?

А ещё у Оша была крепкого сложения мать, большого роста и умная женщина, а если ласково сказать, так просто Пöвсин (Одноглазка). Эта женщина всех родичей держала под своим руководством, и все её слушались. А работала она наравне с мужчинами, воду носила домой большой кадкой. и не искала в гору пологих троп, а прямо по крутому берегу поднималась. И дружила Пöвсин с Ойпелем — с добрым богом чуди. С ними же жила другая женщина, с детства была знахарка, а звали её Чикыш (Ласточка). И водилась Чикыш из леса с мужиком и Сюра-пеля (Рогатый-ушастый), она умела добывать из камня огонь, могла навести наваждение, оживить человека умершего. И ещё был у Оша отец, пам чудского племени. Ходил он войной в Курэгкар и Круто-чой, бил Югру, да с одного похода его принесли убитым, похоронили у р. Кува, на высоком красивом месте, где жили боги, где жил сам Ойпель, а чудские племена молились ему да поминали умерших-убитых. А жили они тогда в урочище Сылпан.

Похоронили чуди старого пама и тут же стали выбирать себе нового пама. И сказали тогда имя нового пама — Ош, и дали тогда Ошу памскую одежду, и велели Ойпелю беречь пама от болезней и порчи, и ещё больше беречь от злых стрел и острого топора-ножа, и чтоб Ош стоял бы за них, защищал бы их жильё, народ Сылпана, хоть детей, хоть пожилых. А Ошу, новому паму, дали наказ: сделать всё так, как его отец, держать наготове стрелы.

На красивом и хорошем месте был Сылпан, да одолели там жителей злые враги, не стало от них покоя чуди. И сказал тогда Ош своей матери Пöвсин, братьям Купре и Маю и знахарке Чикыш: "Прекрасные наши места, да стоят далеко от Ойпеля, потому и не может он защитить наши родные места. А сделаем-ка мы себе новые землянки на красной каменной горе (Изъюр) перед глазами Ойпеля да под его крылья, может, он защитит нас, как тетерев своих тетеревят, как мать маленького ребёнка." Долго молчали люди с Сылпана, будто языки у них оторвали, а руки-ноги верёвками завязали. Река Иньва со слов Оша замедлила свой бег, перестала играть камешками. Да ведь нельзя и подумать так, не то что делать, рассердить бога и от него ждать возмездия. Или не знает удалой Ош; на горе Каменной место обитания богов и поминальная земля? "Пусть у него руки отсохнут, пусть нам откажут, кто посмеет в землю лопату воткнуть, кто будет тут ямы рыть",- сказала тут знахарка Чикыш, и старые люди головы повесили. А удалой пам Ош ещё раз открыл свои думы, сказал страстные горячие слова: "Люди! Кто мне дал эту палку, знак своего племени? Кто слушал меня, как свою мать? Кому не жалко головы, кто хочет отдать её врагу, пусть остаётся здесь; кто хочет жить, пусть идёт со мной на Каменную гору." Притих Сылпан, только Иньва стала сильнее шуметь волнами. Старая Чикыш вторично сказала: "Накажет бог, кто не слушает его, и наказанный человек будет заместо лошади и ясного солнца не будет видать." Замолк Сылпан, только Иньва бушевала, волнами смывала с берега камни. Ош поднял тогда руки навстречу солнцу, встал на колени, сказал: "О, ясное солнце! Открой ты глаза у пожилых людей, дай ты разум потерянным людям, покажи нам место, где нам жить!" И тут заметили чуди, как ярче стало светить солнце, как огненное, и стало посылать свои лучи на север, где стояла красная гора Каменная. "Вот где нам жить, люди!",- крикнул Ош и отправился туда. И за ним пошли молодые, за ними потянулись пожилые и взяли с собой детей. И устроили тогда чуди летнее жильё-шалаш, затем на горе выкопали ямы и обложили сосновыми брёвнами. И назвали свои новые места Ку-дын-кар (город у устья р. Ку), а молодого пама с тех пор стали называть С Ку-Медведь, и всегда так называли, и теперь все называют — Кудын- Ош (иногда Кудым- Ош).

... Пришло время жениться Кудым-Ошу. Старая Чикыш стала тогда ворчать, стала настраивать людей с Кудынкара, да готовить расправу с Кудын-Ошем за то, что не послушался её, за своенравие. И сказала тогда Чикыш вот такие слова: есть, мол, на севере быстрая река, есть, мол, там вогулы, и у них, мол, есть большой князь, добрый человек и ласковый отец. А ещё есть, мол, у него красивая дочь, как цветок золотой-купальница. А хочет, мол, её князь выдать замуж за молодого парня-удалого князя. А кто, мол, её возьмёт за себя, у неё тогда родится сын-богатырь, смелый пам, и с тех пор не будет у людей плохих дней, весело станут жить. А думал ли Кудын-Ош, желал ли своему народу что-то плохое? Разве не он говорил пожилым, женщинам и мужчинам, да малым детям как устроить хорошую жизнь? Разве не он ходил в Изкар со всеми своими самыми хорошими меновщиками и привозил новые подарки: самые хорошие собольи шкуры, давал без счёта много беличьих шкурок. Дал Кудын-Ош, да не даром дал: привёз домой тогда новый топор, новый товар — не игрушка, острые топор-нож и железный меч, да привёз не много, не мало, а целый караван лодок. А ещё сам Ош смотрел, как обрабатывают железо, а из железа выковывают всякие поделки. И с тех пор у чуди было своё железо. Стало своё железо, появилась сила большая.

Услышал Кудын-Ош про красивую девушку и сказал так: "Давай съезжу и посмотрю я на неё и сосватаю за себя: мне такая и нужна как раз, которая подарит мне сына-богатыря." А братья Оша, Купра и Май, не советовали среди чужих народностей искать невесту, советуют из чуди искать. Не послушался их Кудын-Ош — сам князь. И поступил, как ему надо. Вот и выбрал себе товарищей, сели они в лёгкие лодки и поплыли по течению реки Иньвы, где стоит Анюшкар, да где живёт его знакомый князь Анюш. Быстро плывут лодки по течению, а Кудын-Ошу надо ещё быстрее: тянет его сердце к красивой девушке, так тянет — лопнуть готово. Пришли в Анюшкар, спрашивают, как добраться к вогулам, как попасть к ихнему князю. А там им показали дорогу по Каме, против течения: поплывёте один день от темна до темна и как раз придёте в другой город. А в том городе, мол, живёт княгиня из чудского племени и знает, мол, у него, Оша, отца. Вот и направились Кудын-Ош и его товарищи к княгине, пришли поздно вечером. Пустила княгиня гостей к себе, спрашивает, куда направляется с Кудынкара пам. Да опередила известием колдунья отсюда: придёт, мол, Кудын-Ош, которого Чикыш на погибель отправила. И жалко стало княгине молодого пама, встречает его: "Возвращайся-ка ты, Кудын-Ош, в свой город. По-ихнему ты разговаривать не умеешь — кто тебя поймёт, и кто тебе незнакомому поможет?" И ответил ей Ош: "Я ничего не боюсь и с полпути обратно не вернусь." — "Если сосватаешь её, вогульскую девушку — не возвращайся обратно, чего бы не было, а женись на ней. А если посмотришь на неё и не женишься — голову отрубят и на кол посадят. И ещё я дам тебе своего человека из ихнего рода." Дала она своего человека, который мог разговаривать и на языке чуди, и вогулов, а зовут его Ваяси. И отправился Кудын-Ош со своими товарищами в длинную дорогу, отправился в ту сторону, где в темноте сверкает луч.

Вечером привёл Ваяси Кудын-Оша в вогульский город, велел доложить о них князю. Сходили к князю, доложили о пришедших, а тот прогнал их и ничего не сказал. Пришлось Кудын-Ошу заночевать на улице возле изгороди, как бездомная собака. Утром опять доложили князю — и опять ничего не вышло. Ещё одну ночь заночевал на улице, себя кормил мошкаре и снова велел доложить князю о сватах. Убедился тогда, наверное, князь: не избавиться от Кудын-Оша, позвал его к себе, спрашивает: "Зачем ты сюда, бесстрашный человек, пришёл — жениться или мою голову опозорить?" Сказал ему в ответ Кудын-Ош: "Твоя дочь, красивая Костö, меня ждёт, и отдай её за меня, так бог велел." - "У меня на изгороди уже нет свободного кола, некуда будет твою голову посадить. Поэтому прошу: забудь про те слова, которые раньше сказал, и отправляйся домой. Многие уже сватали Костö, но никто замуж не брал: не годится, мол, она, не человек, и не телёнок." А кто не захотел жениться на такой уродине, князь отрубал у них голову. Кудын-Ош сказал князю: "Я пришёл жениться, князь, и унесу с собой не только голову, но и твою дочь. Счастье только тот найдёт, кто не побоится голову свою потерять."

Тогда приказал князь показать Кудын-Ошу невесту. Пошли Ваяси и пам в сторону шатра, где жила девушка. А шатёр этот сделан не из бересты, а из оленьих мехов, а внутри шатра ещё шатёр. Встретила пама пожилая женщина, пригласила зайти. А там на мягких шкурах лежит человек, не человек, телёнок, не телёнок: руки-ноги человеческие, а лицо покрыто шерстью, как у телёнка. Только глаза красивые, жалобно смотрят. Замерли на месте Кудын-Ош и Ваяси, языки окаменели, слова не скажут. Тогда сказала Костö по-своему, а Ваяси Кудын-Ошу на чудском сказал: "Не бойся меня, Кудын-Ош, я не такая, какую ты видишь меня сейчас.А женишься на мне, ты сам и твои люди никакой беды знать не будут." Взяла да приподняла Костö двумя пальцами у висков шкуру, а под ней белое человеческое лицо. "Пойдёшь ли ты со мной, красавица Костö?",- спрашивает Кудын-Ош. И сказала опять невеста молодому паму: "Куда поведёт меня удалой пам Кудын-Ош, повсюду с ним пойду, хоть в огонь, хоть в воду."

Очень радостный сватающийся пам подошёл к князю и сказал ему: "Я женюсь на твоей дочери, и будем мы с ней жить вместе свой век." Приказал тогда вогульский князь устроить пир. Зарезали много оленей, наловили рыбы, поймали всякой дичи, приготовили и напекли много всякого. А мать у Костö готовит дочь выдать замуж, обрабатывает ей лицо, отдирает телячью шкуру. Приклеила эту шкуру она же сама, чтобы не выдал князь дочь за нелюбимого. Два дня и две ночи к свадьбе готовились, а на третий день гостей созвали и вывели Костo к Кудын-Ошу. Идёт Костö, как лебедь плывёт, а лицо покрыто шёлковым платком. Встречают невесту родители. Князь тут и сказал: "Покажи-ка, дочь, своё лицо Кудын-Ошу." А мать тогда сказала так: "Пусть спадут волосы с твоего лица, и будешь ты, Костö, красивее всех!", — и сняла с лица дочери покрывало. И сказал тут князь-вогул: "О, мой бог! Взаправду ли ты это, Костö?" — "Это твоя дочь, дорогой князь,- сказала Костö,- прогнал бог от меня горе, и я стала красивее сестёр!" — "Пусть будет так!", — сказал князь и велел начать свадьбу. А потом Кудын-Ошу дали много подарков, дали лодки и людей, проводили молодых в Кудынкар.

Узнали в Кудынкаре о возвращении Оша и встречают своего пама и его красавицу жену, как самых дорогих, самых дюбимых детей встречает мать. Не Кува шумит-волнуется своими волнами, не парма весело шумит, не звонкая птица веселится — в Кудынкаре песни слышны, и дудки играют. Не разбойники там делят золото, не вороньё-сорочьё здесь галдит — Кудын-Ош женится на красивой девушке, чудские люди устроили большой пир. Под лучами солнца на высоком месте, возле реки Кувы, среди сосен, на зелёном цветущем лугу поставили столы, а столы накрыли белым полотним, узором украшенным. А на столе всякая еда: запечённое мясо и свежая рыба, свежее мясо, ягоды, а в туесах и чуманах тает от солнечных лучей золотистый мёд. А вокруг столов широкие стулья, да не из осины, а из красивой берёзы сделаны и все расписаны узорами...

На четвёртый день гости разошлись по домам, затихло веселье в Кудынкаре, затихли дудки, а Кудын-Ош разговаривает с народом, просит приготовить чёрный тополь, выдолбить из него лёгкие лодки и широкие карбасы, чтобы сложить в них шкуры и плыть по Иньве вниз, затем плыть вниз по Каме широкой да обменять-продать шкуры на золото-серебро; а ещё купить там новый товар-кумач и парчу, жене одежду выходную.Собрался Ош со своими людьми на юг, новые земли посмотреть, а тут пришли какие-то незнакомые люди, а лодки у них очень лёгкие и очень быстрые. А что лежит в лодке, не видно. Позвали Кудын-Оша: пришли, мол, люди и товар привезли.

Подошёл пам к берегу, посмотрел на реку, где красивые лодки, как белые гуси, рядами стоят, спросил у них по-своему: "Откуда вы, люди, с какого племени и зачем пришли?" И отвечают ему на языке Кудын-Оша: "Откуда солнце встаёт над землёй, откуда свет раздвигает тьму, там живёт добрый хан и его племя боевое. Хан послал нас на север, и мы оказались тут вот, у тебя, пам Кудын-Ош. А привезли тебе товар дорогой, а женщинам нарядную одежду, а маленьким детям угощенья, гостинцы. А что тебе надо, красивый пам, выбирай и бери всё, а дай нам взамен мягкие шкуры." Говорят так люди с лодки, сами показывают дорогой товар: и кумач, и парчу, и серьги, и кольца. Да ещё целая лодка золота. А хоть и умные были эти люди, да очень жадные: если увидят красивое, блестящее, сразу обо всём забывают, около торговцев, как молодые олени, бегают. И сам пам обрадовался приезжим, а сразу не решился к ним спуститься, вначале посоветовался со своими людьми, а они в один голос сказали, чтоб открыть крепкие ворота, впустить в город торговцев и попотчевать их вкусным мёдом. Ещё чудские люди вот что сделали: пошли рыбу ловить и отправились на охоту. И сказал тогда Кудын-Ош своим людям: "Ну-ка, откройте крепкие ворота и пригласите торговцев, затем выберите для себя нужный товар, а за товар отдайте вы всякие шкуры."

Чувствовало, знало сердце у Пöвсин: ничего хорошего не принесёт её сыну эта торговля, а не смогла уговорить людей, не смогла остановить Кудын-Оша, чтобы не открыл широко двери дома незнакомым людям. И отправила Пöвсин красивую Костö подальше от людских глаз, спрятала. А пришли чужие люди к ним, дак не бросили ни одного гроша за ихние ворота, как делали раньше другие торговцы. А как зашли они в город, дак не развернули свой товар, а взялись за стрелы и направили их прямо в сердце Кудын-Оша. Из сердца хлынула горячая кровь, и удалой пам потерял сознание. И упал тогда пам на землю, на тёплую землю, мягкую траву, прижался грудью к тёплой земле, и тут же в него влилась потерянная сила, и зажило раненное сердце. И вскочил снова на ноги пам, ищет на земле свой железный меч, но перед собой и за собой не нашёл его. А в городе нечисти-врагов всё больше становится, как муравьёв в муравейнике, и обступают его всё больше и больше. Схватил тогда пам огромную оглоблю и давай колотить по головам врагов. И тут другая стрела воткнулась в сердце молодому Кудын-Ошу, и опять пам упал на землю, и опять тёплая земля, как и в первый раз, залечила у пама сердце. Кудын-Ош встал тогда на свои ноги и увидел: чудской народ оттеснили к изгороди пришедшие и просят у них мягкие шкурки и ещё золото. В третий раз острие стрелы вонзилось паму в сердце и свалило его навзничь. Не смог теперь пам горячей грудью прижаться к земле и вылечить своё раненное сердце, взять у земли большую силу и сознание. А пришлые наступают, плетьми щёлкают, всё просят у чуди налог. И сказала тогда Пöвсин своим сёстрам, своим братьям: "Отдайте всё, что просят, не прячьте ничего. Если не отдадите, самих заберут, маленьких детей со скалы в воду бросят. А что заберут, вы этого не бойтесь: что было нашим, к нам обратно вернётся."

Вот и заполнил враг беличьими шкурками свои лодки, лисьими шкурками, а ещё туда сложили много золота и отправились по своей дороге. Далеко ли, близко ли они отплыли и стали смотреть, какое добро им сегодня досталось. Смотрят, оценивают, кровавыми руками щупают, а у них в лодках — только трава хвощ. И стали возмущаться, сцепились. как кошка с собакой, стали ругать своего хана и выговаривать ему: ты, мол, ненасытный, обдурил нас, забрал себе всё, что хорошее, а нам оставил одну траву. Пошли, посмотрели в его лодках, а там тоже никаких шкур, никакого злата-серебра. Рассердился хан, приказал обратно вернуться в чудской город и разорить его, распотрошить, как убитого гуся.

А тем временем Пöвсин и Чикыш и другие колдуньи, которые водились с рогатым-ушастым царём у жителей леса и воды, оживили Кудын-Оша и других людей. Показались у пришедших злых людей красивые лодки, Кудын-Ош схватил заранее приготовленный камень, да не маленький, а весом в двенадцать пудов, и кинул его с горы Каменной прямо в Куву. И поднялся тогда большой ветер-сильный вихрь, вражеские лодки не смогли плыть против ветра. Вышли враги на лесистый берег, а деревья с треском упали перед ними и на них и закрыли им дорогу и, придавив, убили их. Три ночи и три дня так стояли пришельцы, думали, как подойти к Кудынкару и расправиться с жителями города. Три ночи и три дня бушевал вихревый ветер, не давал поднять головы пришедшим людям. А на четвёртый день окончательно зажило сердце у молодого пама, и он повёл свой народ на лютого врага, отобрал у них стрелы-меч, а у хана оружие забрал себе. А тот, злой хан, до того испугался, чуть язык не проглотил. И взмолился к Кудын-Ошу, как к своему аллаху: "Отпусти меня, пам дорогой, домой, к моей жене и детям малым, а я за это дам большой калым." — Ничего мне не надо, злой человек, а вот забрал я у тебя оружие, а своим людям раздам ваш кумач и парчу, и кольца-серьги, и ещё целую лодку злата-серебра. А за это я дам тебе одну грамоту, она откроет тебе дорогу домой, и нигде тебя с ней и пальцем не тронут, если не будешь скандалить с людьми. А придёшь домой, так всем скажи, чтоб от ваших никто сюда со злом не приходил, а как придут — здесь и оставят головы. А кто с добром сюда придёт, привезёт нам хороший товар — мы с ним обменяемся." Заверил Кудын-Ош эту грамоту своей подписью, тут же отдал её злому хану и послал его свиту вдоль по Каме.

Сколько лет, сколько зим прошло с тех пор, мы не знаем, и снова собирается Кудин-Ош на широкую Каму, а с Камы и ещё дальше на юг, где живут богатые люди, и где много всякого товара. Собрался народ на красивый луг, где был у них бог, помолились за хорошую дорогу, удачный поход, а колдунья Чикыш дала гостинцы и Рогатому-ушастому и Водяному. Городские жители сложили в карбас все шкуры, а Кудын-Ош направился к столбу с надписями, легко натянул тугой лук — и острые стрелы вонзились в центр столба с надписями: хороша будет, видать, и эта дорога. И отправились чуди в длинную дорогу. Проводила своего сына Кудын-Оша Пöвсин, проводила своего друга-мужа, умного пама, красавица Костö, проводил своего отца Кудын-Оша и красавицы Костö удалой сын. А ещё проводили Кудын-Оша и его товарищей и пожилые люди, и маленькие дети.

Шумит лес возле Иньвы, звенит там всякими голосами дичь-птица, весело плещется вода в реке, гонит новые лодки к большой Каме. День прошёл, ночь прошла, а чуди всё плывут и плывут вперёд, вёслами направляют свои лодки. Вот и вышли на Каму, а она повела Кудын-Оша туда, где рассказывают знающие люди, живут богатые люди. Вот и луна пошла уже на убыль, затем новая родилась. Вот и кончилась дорога чудского пама, прибыли они в богатый горол. Велел показать Кудын-Ош свои шкуры, показать и сложить их перед князем. И принесли чудские люди, что есть с собой, сложили всё перед князем: возьми, мол, у нас ты, добрый человек, это добро — подарки пармы и дай нам кумач и парчу, да ещё дай злато-серебро. И приказал Кудын-Ош принести вкусный мёд, велел чудской пам потчевать доброго князя, и пили тогда пам и князь из одного туеска и вместе чмокнули губами, хвалили этот вкусный напиток.

И приказал князь принести еду-питьё, велел посадить чудской народ за стол и угостить их на славу: всем налил чарку вина, положид перед ними каравай хлеба. А Кудын-Ош, хоть и сам пам, хоть уже во многих местах побывал, а не знал того, что такое хлеб и с чем его едят. И тогда князь сказал: хлеб, мол, и хлеб, и показал, как его едят. Попробовал Кудын-Ош — не мясо, не рыба, а мягкое и вкусное. И знать бы, как его, хлеб, выращивают и откуда берут: из воды, с земли? И показал тогда князь откуда его берут, повёл за дом и показал на траву: это, мол, так растёт хлеб. И попросил тогда Кудын-Ош домой хлеб отправить. И дали ему с собой и парчу, и кумач, и всякие безделушки, и целую кучу злата-серебра. А ещё им с собой дали ржи-семян и сказали, как её сеять-растить, как муку делать и хлеб печь.

Привезли чуди в свой город ржи и ячменя, овёс и пшеницу, и стал у них тогда свой хлеб... Долго ли, нет ли, много хлеба собрал Кудын-Ош, собрал и пригласил гостей издалека, а ближнего гостя, Юксю с берегов Кэс, совсем забыл. Узнал об этом Юкся, очень обиделся. А как обиделся, пошёл битвой на Оша, чтобы отнять у него хлеб. И разозлился Ош, приказал народу точить топоры и ножи взять покрепче сабли и намазать острые стрелы сильным ядом и повёл народ против врага да на чудского же пама, с реки Кэс пама Юксю... Не сберёг ни Ойпель, ни большой бог. Не сберёг, не остановил ни Кудын-Оша, ни старого Юксю. Встретились возле реки Кэс, как нож и камень: один не может резать, а другой не режется. Ни дня, ни ночи не знают, всё дерутся, земля под ногами дрожит, тайга кряхтит, а кровь ручьём бежит в реку Кэс, красит чистую воду в красный цвет.

Три ночи, три дня дрались, все с ног свалились: кто от топора-ножа, кто от острого меча и острого копья, а кто от усталости. Остались на горе два человека: Кудын-Ош и старый Юкся. Встретились они, как злые собаки, уставились друг на друга. Попытался было ударить старый Юкся своим мечом, да руки не поднимаются, висят, как плети. Хотел было воткнуть меч Юкся в живот Кудын-Оша, да как окаменел, двинуться не может. Поднатужился Юкся, последние силы собрал, поднял меч, и меч из рук упал, в землю воткнулся, а сам упал навзничь, протянул руки к Кудын-Ошу, схватил за горло. По-своему понял это Кудын-Ош: Юкся, мол, мириться хочет с ним, а не драться. И опустился он на колени, пожал ему руку и сказал: "Много народу ты убил у меня, злой пам. Разорвать бы надо тебя за это за ноги, отрубить сильные руки, да видит Ойпель — раскаиваешься ты и первым мне протянул руки, живи тогда, сколько тебя земля будет носить, и никогда больше в Кудынкар не являйся. А я ещё слово скажу: никогда я не приду сюда войной и так тоже скажу своему народу. Пусть так будет с этих пор и дальше."

И затем чуди перестали друг с другом драться, а Кудын-Ош всем хлеба дал: и Купре, и Маю, и Кэчу, и Палю, и Юксе, и князю Анюш, и другим. И вспоминали за это Кудын-Оша чуди всегда добрым словом, и мы об этом тоже так скажем. А прожили чуди сто лет и сто зим каждый, а Кудын-Ош прожил столько да ещё полстолько и только потом к нему смерть пришла. Стал умирать Кудын-Ош, позвал к себе своих людей, сказал: "Когда я умру, положите меня в гроб, сделанный из кедра, а вокруг гроб окуйте железным обручем, крепко закройте, чтобы ни одной капли воды туда не попало. А я посплю, сколько мне понадобится, и снова проснусь. А проснусь, так ещё лучше вам устрою жизнь. Но и вы не живите впустую, ищите дорогу к своему счастью и не воюйте с добрым народом, дружите с ними." Сказал так чудской пам Кудын-Ош и уснул крепким сном. И долго-долго чуди ждали, когда он проснётся и даст людям лучшую жизнь.

Зап. от различных информаторов и скомпоновал в единый текст В.В. Климов. Опубл. на к.-п. яз. (Климов 1964).

Важся каддэзö, кöр Иньва юыс котöртöма эшö мöдiк местаöт — кошшöма веськытжык туй, олöма-вöлöма миянладорын вына йöз. И шуöмась этö йöзсö чуд увтыр. Олöма сiя вöр пыдöссэзын, кытчö мöдiк йöззэс и туйсö абу тöдлöмась, только разь казявтöг шедасö.

Поздiсьöма чуд увтырыс, кыдз шыррез да муошшез, гуэзын, сьöд му пытшкын. И морттэс абу тöдлöмась не чер, не пурт, не нянь, не сов. Сёян-юансö нылö сетлöмась вöрыс да ваыс, шонытсö да гажсö — шондi, а бытшöм ен Ойпель вашöтлöма ны дынiсь шогöттэз, пöрöс да берся умöльторсö.

Бура паськалöма чуд увтырыс, уна горттэз пуксьöтлöма сiя Иньва ю дорö, а öтiк увтыр ны коласiсь олöма Сылпан мыс вылын.

Чожöсь да повтöмöсь сэтöн отирыс вöлöмась: ылiсь вöррезöт ветлöтöмась и дорйисьны кужöмась. А медвынаöн асьнысö мыччалöмась куим вон, чудскöй памлöн зоннэз — Купра, Май да Кудым.

Кудымыс вöлöма ош кодь вына, сысянь и шуöмась сiйö Кудым-Ош. Вöлöма мортыт куим аршин сувда, муыс сылö вынсö да мывкыдсö куим мортлiсь сетöма, а синнэс и ойнас тупкася буржыка адззöмась.

Пасьтасьöма сiя не бура, не басöка, а тöв и гожум новйöма кучиккезiсь вурöм паськöм да кöмкöт, а юрсö не зэрсянь, не лымсянь, не шондiсянь, не лёк тöвсянь абу сайöвтлöма.

Кудым-Ошлöн вöлöма ён высина мам — ыджыт мыгöра да мывкыд юра инь, кöдö шуöмась Пöвсин. Сiя быдöс родсö ас кипод увтас видзöма, и быдöнныс сiйö кывзöмась. Ачыс уджавлöма мужиккескöт тшöтш, гортас ыджыт кринкаöн ва кайöтлöма да абу кошшывлöма лаб каянiнсö, а кайлöма крут берегас веськыта.

Пöвсин бура радейтöма Ойпельöс — чудскöй отирлiсь добрöй енсö, и эта понда Ойпель пыр отсавлöма сылö.

Ныкöт жö олöма мöдiк инь — уна тöдiсь Чикыш. Сiя учöтсянь велалöм веськöтчыны да тшыкöтчыны, кужлöма изiсь шедтыны бичир, вийöм мортöс ловзьöтлöма. Тöдчывлöм Чикыш вöрись дядькöт — Сюра-пелякöт и вермывлöм пöртмавны мортлiсь синнэз.

Кудым-Ошлöн айыс, Сылпанiсь пам, ветлывлöм войнаöн мöдiк увтыррез вылö: Курöгкарö и Круто-чойö, Кама дорö и Юграö. Öтiк ветлансянь сiйö вайöтöмась кулöмöн, и нельки Пöвсин иньыс — Ойпельöс бура радейтiсь, да уна тöдiсь Чикыш абу вермöмась ловзьöтны сiйö.

Дзебöмась памсö Кува дорö, Изъюр мыс вылö, кытöн вöлöма еннэзлöн горт. Чудскöй увтыр сэтöн юрбитлöма еннэслö да касьтывлöма кулöм-вийöм отирöс.

Дзебасö сылпанса пöрись памнысö да пондасö бöрйыны виль памöс. И керасö памнас Кудым-Ошöс. Сетасö сылö памскöй паськöм да пас, бура юрбитасö Ойпельлö, тшöктасö берегитны Кудым-Ошöс пöрöссянь да тшыкöтöмсянь, а эшö ёнжыка берегитны лёк ньöвъёссезсянь да лэчыт пуртсянь.

А сыбöрын и том памлö висьталасö, медбы сiя сiдз жö бура, кыдз и пöрись памыс, дорйис нылiсь гортнысö да отирсö, челядьöс и пöрисьöс, медбы сылпанса лэчыта видзисö шодззезнысö, а ньöвъёссез медбы прокод вöлi мавтöмöсь бильöн.

Гажа местаын Сылпаныс сулалöма, но öдöлейтасö сэтiсь олiссесö враггез: то сёян да паськöм мырддясö, то нывкаэзöс нуöтасö. И шуас сэк Кудым-Ош мамыслö да воннэслö, и уна тöдiсь öикышлö, и быдсöн увтырыслö:

— Миянлö колö мунны эстiсь. Вайö керамö аслыным виль горт — керамö кар гöрд Изъюр вылас, Ойпельыс син одзö да сы борд увтö, ась сiя доръяс миянöс, кыдз мам учöт пияннэзöс.

Чöлiсö отирыс, бытьтö кыввезнысö нылiсь нетшкисö, эз и вöрзьöтчö, дзик кикокнысö ойтöв кöстiс. Нельки визыв Иньва сувтчисмоз, дугдiс визлачас галянас орсны. Эд сiдз и думайтны оз туй, нетолишто керны! Али оз тöд Кудым-Ош, что Изъюр вылас вексö вöвлi еннэзлöн оланiн да касьтiсян му? Лöгасяс Ойпель и вермас мыжйыны быдсöн увтырсö.

Тöдiсь Чикыш висьталiс:

— Ась киэс косьмасö сылöн, кин лыьтас еныслiсь мусö вöрзьöтны!

Пöрись отир юррезнаныс гогинялöны: бура пö баитö Чикыш, ны моз думайтö. Но Кудым-Ош оз кывзы тöдiсьсö, ассис баитö:

— Отир! Тiйö сетiт меным асланым увтырлiсь пас. Тiйö кöсйит кывзыны менö, кыдз челядь ассиныс аймам. Кинлö абу жаль юрыс, кин мöдö сiйö врагыслö сетны — ась кольччö татчö. Кин мöдö овны, ась мунас мекöт Изъюрас.

Чöлiс Сылпан, только Иньва ю öддьöнжык пондiс гыасьны да горавны визлаччезас.

Тöдiсь Чикыш мöдпырся шуас:

— Еныс мыжъяс, кöдна мунасö, и нiя вексö нёльподöн пондасö кыскасьны.

Чöлiс отирыс, только Иньва ю горзöмöн горзiс, пельдöтлiс гыэзнас берег дорись иззэсö да кылöтiс сьöрас.

Сэк Кудым-Ош нюжöтас киэсö шондi паныт да кеймисьöмöн горöтчас:

— Мича шондi! Осьт жö морттэслiсь синнэсö, сет нылö вежöрсö да мыччав, кытöн овны!

И сэтöн чудскöй увтыр казялас, кыдз шондiыс югдöтö Изъюр керöссö.

— Ачыс шондiыс мыччалö, кытöн пондам овны! — висьталас Кудым-Ош да иньдöтчас сэтчин, Кува ю дорас. А сы бöрсянь мунасö томмес и кыссясö пöриссес. И керасö сэтчин аслыныс виль горт, йöръясö сiйö вылын йöрöн-заплотöн. И шуасö чуддэз ассиныс виль гортнысö Кудым кар.

И висьталас сэк Кудым-Ош:

— Горт миян шогмис бур. Öнi колö ветлыны Изкарö — асланым воннэз дынö.

Босьтас Кудым-Ош бур козин да гöснеч и ветлас Изкарö, ваяс сэтчинiсь кöртовöй черрез, пурттэз да ньöвьёсь йыввез. А эшö тöдас мыйись сэтчин кöрт керöны и кыдз кöртсис чер-пурт дорöны. Сэксянь Кудымкарын лоас асланыс кöрт. Лоас кöрт — лоас бур олан, лоас ыджыт вын.

Локтас кад гöтрасьны Кудым-Ошыслö.

Уна тöдiсь Чикыш висьталас сылö:

— Ойланяс эм визыв ю, а эта ю пöлöт олö вогул увтыр. Эта увтырлöн эм ыджыт князь, а князьыслöн эм ныв — шуöны Костö. А кин пö босьтас сiйö ас саяс, сылöн чужас зон-богатырь... Ветлы-ко, Кудым-Ош, корасьны сiйö.

Кылас Кудым-Ош вогульскöй ныв йылiсь и шуас:

— Ме верита тэныт, пöрись Чикыш, и ветла сэтчин корасьны. Меным иньöс сэтшöмö и колö. Чужтас сiя богатырьöс, и мийö сыкöт некинлö сэсся ог сетчö.

— Сiдз и лоас, Кудым-Ош. Тэрмась корасьны, медбы эз одзав кинкö.

Бöръяс Кудым-Ош аслыс ёрттэзöс, пуксясö нiя виль пыжжезö да уясö Иньва кывтытö, кытöн Анюшкар сулалö. Сэтöн олö Кудым-Ошлöн тöдса пам — Анюш.

Кокнита, дзик дзодзоггез, уйöны пыжжес, а том памлö колö эшö перытжыка: пондiс кыскыны сьöлöмыс вогульскöй ныв дынö. Вот и тэрмöтö ёрттэсö, шоччисьны оз сет.

Локтасö Анюшкарö, юасясö, кыдз мунны вогуллэз дынö. Анюш велöтас:

— Каят Кама кузя ва паныт быдса лун, рытнас локтат ыджыт карö. Сiя карын памöн инька пукалö. Миян увтырись жö. Сылiсь и юасят одзланись туйсö.

Локтас Кудым-Ош Кама дорись карö, юасьö, кыдз вогуллэзö сюрны. Инька-пам тöдö, мый сэтчин том пансö видзчисьö, и панласьны кутчас:

— Берт-ко, Кудым-Ош, гортат, сiдз буржык лоас. Ны моз тэ баитны он куж — кин тэнö вежöртас и кин отсалас? Юртö колян сэтчин.

Кудым-Ош висьталас:

— Ме немись ог пов и эг велав джын туйсяняс бертлыны. Верман кö, дак отсав.Адззö инька-пам: он вермы бергöтны этö мортсö. Вот и шуö:

— Сэк кывзы, мый висьтала, и висьталöмöс прокод юрат видз. Корасян кö вогульскöй нывсö — бöр эн керсьы. Мый бы эз вöв, а гöтрась сы вылын. Эн вунöт: мый бы эз вöв, а гöтрась. Кöр видзöтан сiйö да он понды босьтны — юртö орöтасö да майöг вылö кышаласö. А ме сета тэныт ассим мортöс — туй мыччалiсьöс. Сiя и ны моз кужö баитны.

Узяс сэтöн Кудым-Ош, и ашынас сiйö туй мыччалiсь морт Ваяси нуöтас сы ладорö, кытöн орсö ой югöр.

Дыр нiя уясö юэз кузя, сэсся мунасö подöн да вöлись локтасö вогульскöй карö. Кудым-Ош иньдöтас Ваясисö князьыс дынö, тшöктас висьтавны ас йывсис: локтiс пö тэ дынö чудскöй пам. Висьталас мортыс, но асныра князь вашöтас сiйö и тшöктас пöднавны карö пырансö. И ковсяс Кудым-Ошлö узьны öтöрас, йöр бокын, кыдз горттöм понлö.

Асывнас чудскöй пам бöра иньдöтас Ваясисö князьыс дынö, и бöра нем оз пет.

Эшö öтiк ой узяс öтöрас, и Ваяси мунас князьыс дынö куимöтпыр.

И сэк вежöртас гордöй вогул, что чудскöй пам эшö сысся асныражык, и лэдзас сiйö дынас.

— Мыйлö татчö локтiн — гöтрасьны али менчим юрöс серавны? — лöгöн юалiс сiя.

— Мöда гöтрасьны тэнат ныв вылын, Костö вылын, — шуас паныт Кудым-Ош.

Эта вылö серöмтчас князь:

— Менам йöрын сэсся абу простöй майöггес, некытчö лоас тэнчит юртö кышавны. Сiйöн кора: вунöт нiйö кыввесö, кöднö меным висьталiн, и мун гортат.

Кудым-Ош мöдпырся висьталас:

— Ме локтi гöтрасьны, князь, тэнат ныв вылын. И нуöта сьöрам не только юрöс, но и тэнчит нывтö. Шудсö только сiя адззас, кин оз пов ассис юрсö öштыны.

Уна йöз корасьлöмась ни Костöсö, да некин абу босьтöма: нёштöм пö сiя, кыдз кин и эм — не морт, не кукань. И быдöнныслiсь, кин корсьлöм, князь керавлöма юррезнысö.

Тшöктас князь мыччавны том памыслö нывсö.

Мунасö Кудым-Ош да Ваяси чумö, кытöн нывкаэс олöны. А чумыс вевттьöма не банöн, кыдз мöддэс, а кучиккезöн, да пытшкас эшö мöдiк чум.

Панталас том памöс пöрись инька, пыртас пытшкас. Сэтчин небыт кучиккез вылын пукалö морт не морт, кукань не кукань: киэс, коккес — мортлöнöсь, да чужöмыс гöна — мöслöн и эм. Только синнэс басöкöсь, норöнмоз видзöтöны.

Тувдiс местаас Кудым-Ош, кылыс öм пытшкас кынмис — шы оз сет.

Висьталас ас мознас Костö, а Ваяси чудскöй кылöн Кудым-Ошлö шуас:

— Эн пов меись, Кудым-Ош: ме не сэтшöм, кытшöмö часöт адззан.

Кутас Костö чепöльнас да нетшкöвтас гöна рожасис пилим, а сы увтын — морт кучик.

— Мунан я мекöт тэ, Костö? — юалас Кудым-Ош.

Костö висьталас:

— Ме тэкöт кöть кытчö муна.

Кудым-Ош бертас князь дынö и шуас:

— Ме гöтрася тэнат ныв вылын.

Вогульскöй князь тшöктас керны ыджыт пир. Начкыласö кöррезöс, кыясö чери да быдкодь кайезöс, пуасö да пöжаласö сёянсö быдса керöс.

Эта коста князьлöн иньыс нывсö жöник сайö лöсьöтö, чужöмсö сылiсь чышкö да миссьöтö, мöс кучиксö яй бердсис кыртöтö. А лякöтлöма сiйö личинасö нылыс чужöм вылö ачыс мамыс, медбы асныра князь эз сет нывкасö нелюбöй сайö.

Кык лун да кык ой ыджыт пир кежас лöсьöтчасö, а куимöт лунас гöссез öксясö.

Петкöтасö невестасö чумсис. Мунö Костö — дзик юсь уйö. Чужöмыс шёлковöй вевтöсöн вевттьöма.

Князь сэтöн и шуас:

— Мыччав-ко, ныв, ассит чужöмтö жöникытлö да и йöзыслö.

Мамыс молитва моз лыддьöтас:

— Ась усяс тэнат чужöм вылiсь гöныс и лоан тэ, Костö, басöк чужöма!

И кульыштас нылыс чужöм вылiсь вевтöссö.

Диво кутас князьсö:

— Тэ я этö, Костö?!

— Этö ме, тятю, — шуас Костö. — Еныс вашöтiс менчим шогöтсö, и ме лои сойезöся басöкжык!

— Мед лоас сiдз! — шуас князь да тшöктас пондöтны ыджыт пирсö.

Сыбöрын Кудым-Ошлö сетасö уна козин, пыжжез да отирöс и кольлаласö том гозъясö чудскöй муэзö. А медбы туй вылас Костö эз вомдзась, сылiсь чужöмсö бöр лякасö гöна кучикöн.

Локтас Кудым-Ош Кува ю дорö, панталас сiйö Пöвсин, юалас зоныслiсь:

— Кыдз нö шуöны ичмоньнымöс?

— Костö сылöн нимыс, — висьталас том пам.

— Косьтö? Косьтас сiя тэнö и миянöс öтлаын! — горöтчас Пöвсин да осьтас ичмоньлiсь чужöмсö и сэк жö дöвкас зоныслö: — Ылiсь вайöтiн, а баля рожа тай инö?

— Тэ бурджыка видзöт да вöлись висьтав, — шуас Кудым-Ош мамыслö и сы шогъя гусьöн кульыштас Костöлiсь личинасö.

Пöвсин гуддьыштас синсö, видзöтас нывка вылö, ошкас сылiсь басöксö:

— О-о, сыви татöн некин абу!

И эшö юалас Пöвсин:

— Кыдз пондан шуны менö и ыджытöн али учöтöн татöн лоан?

Костö шуас:

— Кытчöдз ловъя лоан, мамöн понда шуны и тэсся ыджытжыкö ог пуксьы.

Гленитчас Костö пöрись мортыслö басöкнас и баснинас, и сiя ки пöлöттяс пыртас нывкасö карас.

Видзчисясö кудымкарса, кöр чужас виль тöлiсь, и керасö свадьба. Веж лудовка вылö ольсаласö небыт кучиккез да тэчасö сэтчö быдкодь сёянсö: яй пöжалöмö и уль яй, чери пуöмö и уль чери, берся чöскыт ягöд да турун, сувтöтасö туиссэз да чуманнэз маöн.

Уна гöсь сэтöн пукалö — ылiсь и матiсь чуд увтыр: Иньвайылiсь кык вон Паль и Кöч, Иньва кывтытiсь Анюш, Кува ю дорын олiссез и Велва дорись отир, Кöс ю дорись Юкся пам зоннэзнас. Костöкöт ордчöн пукалöны Купра да Май, Пöвсин да Чикыш.

Куим лун гажöтчас Кудымкар, нёльöтас мунасö гöссес гортаныс, и Кува ю дорын лöньсяс пöлян горыс да сьылöмыс, бöра пондöтчас пырся олан.

Мöдiк виль тöлiсьö Кудым-Ош тшöктас лöсьöтны пыжжез, медбы петны Кама вылö да кывтны увланьö и сэтчин вежны кучиккез золото да серебро вылö, вайны инь пöлöслö мöдöтчаннэз.

Лöсьöтчасö кудымкарса виль муэз видзöтны, а ны ордö тöдтöм отир локтасö. Пыжжез нылöн кокнитöсь да зэв басöкöсь, а пыжжезас — берся товар.

Петас Кудым-Ош ны дынö, юалас:

— Киннэз тiйö, отир? Кытшöм увтырись и мый вайитö?

Йöз отир шуöны:

— Кысянь шондi петö, сэтчин олö добрöй хан да сылöн отир. Хан иньдöтiс миянöс тэнат гортö, Кудым-Ош. Вайим тэныт ньöввез да ёссез, инь пöлöслö паськö

© ИЯЛИ Коми научный центр УрО РАН.  Последние изменения: 15.01.2001.