| |
| Взаимоотношение "устьцилемов" с иноэтничным окружением |
| | Т.И. Дронова © 1999 Динамику этнокультурных взаимоотношений между устьцилемами и близживущими приуральскими народами следует расмотреть с момента образования на Печоре Усть-Цилемской слободки. Для переселенцев, прибывших на Печору с целью освоения северных территорий, существенным являлся барьер, обусловленный сменой экологической обстановки и культурно-хозяйственной деятельности. В процессе адаптации к условиям севера жители слободки использовали опыт северных народов, в частности, ненцев. На это указывает заимствование комплекса верхней одежды (малица, тобаки, пимы и т.д.). Отсутствие на данном этапе каких-либо этнопсихологических барьеров между русским и коми населением создавало благоприятные условия для их дальнейшего совместного продвижения на Север и этнического смешения в районах оседания. Начало определенного осложнения взаимоотношений устьцилемов с иноэтничным окружением было обусловлено массовым притоком в эти края староверов, придерживавшихся строгих религиозных предписаний, не допускавших общения последних с представителями других конфессий, что и предопределило их известную самоизоляцию. Данным обособлением нижнепечорские староверы стремились прежде всего сохранить свою религиозную культуру. Одним из значительных факторов, способствовавших сохранению конфессии и этнографической группы в целом явилось противопоставление “мы” - “они”. Подобные проявления свойств русского национального самосознания убедительно представлены в культуре поморов, где отличия актуализируются через систему противопоставлений случайного и общего, стихийного и исторического, природного и культурного и др. В традиционной культуре нижнепечорских староверов определяющим в разграничении является конфессиональный признак . Устьцилемы считали истинно православной только старую веру и через это исповедовавшие староверие начали приписывать себе различные ценностные характеристики как самых лучших. Значительный ряд отличий связан с различием в бытовом укладе этих групп. Многие устьцилемы не воспринимали ненецких и ижемских оленеводов за равных себе людей. Основанием для такого суждения послужили такие факты как преимущественно кочевой образ жизни коми-ижемцев и использование ими чумов в качестве основного жилья “ домов рубленых не имеют, всю жизнь как звери норы себе строят”; употребление в пищу сырого мяса “оленя режут тутже кровь пьют, мясо жорют хоть язык себе отрежут”; определенная беспомощность ненцев в торговых операциях “ к ним приедут торговцы пушнину закупать, а они и не знают сколько денег спросить надо. Их бенных опеть и обманут”; несовпадение представлений об элементарных нормах гигиены “в байны не моются, ходят глаза все в гною, а упичканы ти упичканы”. [Информатор Бабикова А.М., 1922 г.р.,Д. Чукчино, Усть-Цилемского р-на]. Отсутствие бань у ненцев устьцилемы объясняют так: “как-то раз при перегоне стада на другое место ненцы остановились рядом с деревней и приняли приглашение деревенских жителей помыться в бане. На следующий день начался падеж оленей, который был расценен ненцами, как нарушение запрета на мытье в бане. С тех пор ненцы в бане не моются”. Причиной наметившихся более серьезных разногласий у коми-ижемцев явилось резкое увеличение поголовья оленей, что в свою очередь породило дефицит свободных площадей для их выпаса. В связи с этим обострилась проблема неупорядоченности поземельных отношений, включая рыболовные тони. Об отношении устьцилемов к коми-ижемцам свидетельствует факт, описанный С.В.Максимовым: “...про ижемчей ты мне не сказывай! Это наши супостаты, супротивники: мы с ними из старины во вражде, и дирались, крепко-на-крепко прежде, до смертного побитя дирались”. Устьцилемы с целью обоснования своих прав на территории, освоенные коми, слагали легенды, в которых главным аргументом использовали религиозный фактор. Примером тому являются версии по поводу образования и названия двух деревень. Согласно историческим данным, Нерица была образована в1731г. переселенцами из Ижмы. По народным представлениям село основано в период царствования Ивана Грозного, когда началась рознь в вере. Прибывшие в этот край старообрядцы из Москвы Евсей Евсеевич с сыном Евсеем первоначально заселились правом берегу р.Нерицы в месте впадения ее в Печору. Расположившись в индусе (место между реками - Т.Д.), переселенцы занялись земледелием, разведением скота, охотой. Вскоре на противоположном берегу Печоры коми-ижемцы выбрали место для проведения игрищ (“срамные гуляния”), куда с этой целью приезжали парни с девушками. В связи с этим жители Нерицы были вынуждены искать новое более спокойное место жительства. Переселенцы, подымаясь по реке, первоначально остановились на Варыщэвой щелье. Но ее низменное положение и каменистый грунт не благоприятствовали занятию земледелием. В связи с этим было найдено новое, в отличие от предыдущего, отлогое место. Временно, в период освоения приречной террасы от леса жители расположились на противоположном берегу Нерицы, позднее предназначенном для выпаса овец и получившем название “Беличьи пески”. Возведя на месте расчистки часовню, жилые постройки, переселенцы положили основание деревни, названной по реке Нерица. По мнению старожилов, название реки было дано ненцами, выпасавшими в этих местах оленей. Поскольку река рано вскрывалась от льда, что являлось существенным препятствием при перегоне оленей на места их выпаса, ее прозвали “сись наридз” - кислая река. В народе же прочно закрепилось укороченное и несколько измененное название - Нерица [Информатор Носов И.И., 1930 г.р., с.Нерица, Усть-Цилемского]. Представляется важным уточнить, что в коми языке “сись наридз” означает гнилая шуга и в связи с этим приведенное название скорее было образовано коми оленеводами. Следующее предание связано с образованием топонима “Чукчино”. Впервые обозначение “Чукчина гора” упоминается в грамоте Ивана Грозного, жалованной Ивашке на пользование землями по Печоре. Не исключено, что это обозначение могло соответствовать какому-либо другому месту. В.Журавлев-Печорский указывает, что название это было дано ижемцами. Раньше на месте этой деревни рос еловый лес, в котором находился глухариный ток. Проезжавшие мимо него ижемские купцы дали ему название - Чукчино. “Чукчи” в переводе с коми означает глухарь. К тому же “чук” по-коми - высокий, крутой. Таким образом, в приведенном названии деревни было отражено как ее расположение на крутом берегу, так и промысловое значение выбранного места. Другая версия связана с довольно любопытным преданием: “Когда-то около устья Цильмы был остров, на котором была расположена маленькая деревенька, про которую говорили - три двора, одна труба. Селение сгорело по вине одного мужика. Состоялся суд общины, на который виновник предстал грязным, оборванным и народ прозвал его чумазым чукчей. Эта кличка так прочно закрепилась за ним, что в дальнейшем по имени к нему уже никто не обращался. Суд вынес приговор - расчистить от леса площадь для новой деревни. Подумав, мужик решил начать вырубку леса на высоком берегу, чтобы в половодье водой не топило” [Информатор Дуркина Т.П., 1908г.р.,д.Чукчино,усть-Цилемского]. Согласно фамильному фонду, наибольший процент смешанных браков и представителей коми, обосновавшихся в пределах Усть-Цилемской волости, представлен в селениях по Печоре, особенно в полосе этнических границ. Обосновавшиеся здесь коми-ижемцы овладели и усть-цилемским говором. Количество смешанных браков между устьцилемами и ненцами значительно меньше. По сообщению информаторов, ненцев в большей части нанимали в работники, поскольку они были неприхотливы и не требовали большой платы за выполненную работу. В настоящее время взаимоотношения жителей соседствующих Ижмы и Усть-Цильмы характеризуются сложившимися стереотипами поведения, передаваемыми из поколения в поколение. Информаторы, сообщая какие-либо сведения о проживавших в районе коми-ижемцах, лишь о пяти из них дали положительные отзывы, при этом добавляя: “хотя и коми-ижемец, но человек был хороший”, что убедительно демонстрирует их позицию по отношению к представителям коми. Наряду с этим жители Усть-Цильмы охотно рассказывают различные четверостишия, былички, в которых явно занижаются достоинства ижемцев. Важно отметить, что при рассказывании устьцилема достаточно сильно искажают слова, подчеркивая этим несовершенство языка коми-ижемцев.Так, якобы проезжавший по Усть-Цильме ижемский купец хвастался: “Цельно льето ел я прукта Черемух да горох. Цельно льето бил я зверья Таракана, муха, блох”. [Информатор Шишелов Ф.Н., 1926г.р.,д.Чукчино,Усть-Цилемского] В настоящее время напряжение между устьцилемами и коми-ижемцами заметно снизилось. На этот процесс указывает значительно увеличившийся процент заключаемых смешанных браков. Тем не менее некоторое предвзятое отношение к коми-ижемцам сохраняется, на что указывает используемое в разговорной речи сравнение “по-ижемски”, заключающее в себе негативный оттенок. Плохо выполненная работа характеризуется как “сделана по-ижемски”. Несмотря на определенную сложность взаимоотношений устьцилемов с иноэтничным окружением, следует отметить очевидные взаимовлияния как в духовной культуре, так и в хозяйственной деятельности, включая жилищно-хозяйственный комплекс, одежду. В устьцилемском говоре представлены и заимствования с коми языка, происхождение которых устьцилемы тем не менее связывают с языком своих предков-староверов. В свою очередь песенный репертуар ижемцев включает обрядовые песни русских староверов. При опросе населения Усть-Цильмы информаторы сообщали также исторические факты об уважительном отношении соседей к традициям устьцилемских староверов. В прошлом на Николу зимнего и весеннего устьцилемы устраивали ярмарку, на которую съезжались ижемские и ненецкие оленеводы. Участники ярмарки жертвовали церкви Николы Чудотворца оленей и некоторую промысловую продукцию, чем вызывали среди староверов определенное расположение к себе. Представляет интерес материал, свидетельствующий о сохраняющемся “конфессиональном барьере” между устьцилемами и приехавшими в 70-80 годы в Усть-Цильму преимущественно русскими по происхождению специалистами. В этот период в Усть-Цилемском районе наряду с сельским хозяйством и промыслами начинают активно развиваться и другие отрасли хозяйства. Возникший дефицит кадров руководители района восполняли приглашенными молодыми специалистами, которых коренное население стало рассматривать как “захватчиков”: “приехали, да не во хлев пошли робить, а за столы уселись - как будто своих не нашли”. В дальнейшем устьцилемы начинают незаслуженно обвинять их в наживе за счет нижнепечорских жителей, используя такую мотивацию: “...приехали голяком, а ныне в лисах да в бурках ходят”. Следующим важным критерием отнесения “новых жителей” Усть-Цильмы к чужим, явилось заметное различие в одежде. Новые для устьцилемов детали: берет, туфли на высоком каблуке и др. рассматривались ими негативно (“шишкова одежа”) и вызывали настороженность среди пожилых старообрядцев. Показательным является и сравнение “горожан” с ряжеными (“как машкарованы”). Многие устьцилемки длительный период запрещали своим дочерям заменять традиционную одежду на современную. Таким образом, Усть-Цилемская волость, расчлененная в представлении ее жителей на три религиозных центра, на самом деле по-прежнему представляла единый культурный ареал, противопоставлявший себя как близживущим этническим группам, так и русскому населению вообще.  |
