| |
Юрка |
| Н.Д. Конаков © 1999
Ю. жил некогда вблизи от с. Маджа. Он обладал необыкновенной силой: вырывал с корнем столетние сосны и играл ими, как щепками. Сначала он мирно охотился в своих промысловых угодьях, но потом повадился грабить скот у своих соседей. Он хватал на пастбище корову или быка, взваливал на плечо и тащил к себе домой. Целого быка он съедал за один день. По другим вариантам предания, Ю. похищал коров и овец, или же предпочитал одних овец. Похищенное мясо он переносил в огромном мешке или пестере, а на вопросы встречных, что там, отвечал, что он несет домой грибы. Отчаявшиеся от постоянной пропажи скота жители Маджи обратились за помощью к крестному отцу Ю., их односельчанину. По совету крестного был произведен общественный сбор солода и муки и сварено крепкое пиво (сур). Крестный пригласил Ю., к себе в гости и напоил допьяна. Тогда со всех сторон сбежались с веревками маджинцы, связали Ю., погрузили в лодку, вывезли на средину озера и утопили. Из других вариантов предания следует, что Ю. обладал определенной властью над водной стихией, и поэтому, чтобы его утопить, потребовалось привязать Ю. к шее огромный камень. И даже после этого он смог еще высунуть из воды руку и погрозить кулаком. В вариантах, вместо камня были использованы два мельничных жернова. После того, как Ю. утонул, все жители Маджи, как непосредственно участвовавшие в экзекуции, так и зрители, сварили котел каши и каждый съел по ложке, разделив этим грех за убийство на всех поровну. После этого у маджинцев появилось прозвища "кашееды", "горшок каши" или "холодную кашу едящие", поскольку по одной из версий предания некоторые жители Маджи, не участвовавшие в казни, есть кашу не пришли, их приводили потом силой, когда каша уже остыла. Озеро, в котором утопили Ю., получило его имя. Из сниженных мифологических черт образа Ю. можно отметить его гиперболизированную силу, неявную, но подразумеваемую определенную власть над водной стихией, которая преодолевается с помощью мельничных жерновов (хлеб, все предметы, причастные к его изготовлению, а также хлебный нож и скатерть обладали той или иной долей сакральности), богатырский аппетит. Превращение Ю. в злостного врага крестьянской общины путем перехода от мирной промысловой жизни к хищению скота сближает его образ с туном Ошлапей. Возможно, речь идет о фольклорной реминисценции действительно происходивших некогда конфликтов между чисто промысловыми и промыслово-земледельческо-скотоводческими этническими группами на территории Коми края в период становления производящего хозяйства. Особая роль крестного отца Ю. в его поимке и пленении связана с чрезвычайно высоким статусом крестных в иерархии семейно-брачных отношений и в традиционном мировоззрении к.-з. (выше даже, чем у настоящих родителей). Чрезвычайно близок к образу Ю. образ другого верхневычегодского фольклорного героя, Гулень. Он также живет один вне поселения, похищает скот, его пленяют у крестной матери, топят в реке о помощью жерновов, после его смерти едят ритуальную кашу. Лит.: Доронин 1947, Рочев 1984.  |
|
