колдовской

Бытующие сейчас среди коми былички и рассказы про современных ведунов, колдунов, знахарей и нынешняя культура целительства являются лишь слабым отзвуком тех поистине эпических событий, которые отражаются в рассказах о могучих магах прошлого, тунах и памах, которые могли заговаривать деревья, огонь и воду, ходить под водой, вызывать дожди и наводнения, перекидывать людей, дома, вещи на большие расстояния, превращаться в разных животных. При этом в текстах нередко проявляется весьма противоречивое, если не отрицательное отношение к магам, описываются разбойничьи подвиги тунов, их противостояние общине, за что в финале их и убивают соотечественники. Противоречивость образа эпического героя-антигероя и позволило коми фольклористам выделить тексты о богатырях-колдунах в “разбойничье-колдовской эпос”. В силу необъяснимых причин, предания о разбойниках стали одними из первых фольклорных текстов коми, появившимися в научной литературе. В XVIII — XIX вв. ими была приоткрыта дверь в духовный мир коми для российских и зарубежных исследователей. Далее, в конце XIX — начале XX вв. появляется множество фольклорных записей и литературных переложений от Яг Морте, Кöрт Айке, Шыпиче, Тунныръяке, Йиркапе. П.Г. Доронин находит ряд текстов, описывающих противоборство местных тунов и Стефана Пермского.

Строго говоря, не во всех текстах, отнесённых к разбойничье-колдовскому эпосу, герои — обязательно разбойники-колдуны. В чистом виде к ним можно отнести только верхневычегодского туна Лупарью, печорско-вычегодского Тунныръяка (Тульныръяк, Тульпыръяк), печорского Гань Ивана, обско-печорского Пугачёва, с образами которых связаны грабежи в одиночку или во главе ватаги разбойников. Все они ходили на лодках по реке, грабили, были неуязвимыми для пуль и стрел, могли опускать лодку под воду и провести её незаметно от преследователей, ходить под водой. Тунныръяк, согласно преданиям, устраивал пирушки на расстеленной на воде коровьей шкуре. Лупарья умел превращаться в волка. Трое из них (кроме Лупарьи) были убиты заговоренным выстрелом: Тунныръяк (по некоторым версиям) был убит другим колдуном заговоренной хлебной пулей; Гань Иван — также другим колдуном, который на спор выстрелил из ружья ему в задний проход; Пугачёв, каким-то образом попавший в коми фольклор, был якобы убит на Оби под Берёзовом — по совету старого солдата, его расстреляли из двенадцати пушек, вложенных в берёзовые футляры.

Тунов Кöрт Айку, Зука, Шыпичу, Кыску, Ошлапея можно назвать хозяевами мест, которые тоже разбойничали, но не передвигаясь по реке. Напротив, верхневычегодские Кöрт Айка (Железный Старец) и Зук, печорский Кыска (букв. Покрытый-камусом) и сысольский Шыпича (букв. Колючий-кустарник) останавливали проплывающие мимо них лодки с целью поборов. Причём с этой целью Кöрт Айка и Кыска перегораживали реку железной цепью. А Зук жил в отдалении от Вычегды, но лодки останавливались напротив его дома, в котором тут же раздавался звон. Как и Тунныръяк, Зук поссорился с другим колдуном и был убит заговоренной стрелой. Шыпича в большинстве текстов также называется грабителем, однако, в некоторых вариантах его образ поэтизируется и возвышается до уровня мессии. Убитый врагами и похороненный на берегу Сысолы, он обещает народу, что, когда вода размоет берег, и его могила откроется, он выйдет для того, чтобы заступиться за бедных. Образ Ошлапея (Медвежьелапый) можно отнести, кроме того и к скотокрадам (как Юрку и Гуленя), и к пострадавшим за приверженность к языческой вере (как многих противников Стефана Храпа, пермского миссионера).

Верхневычегодские герои Юрка и Гулень прославились только своей силой и скотокрадством, но не колдовством. Оба, под влиянием обстоятельств: тяжёлой болезни, вызвавшей “временную нетрудоспособность”, и отсутствия в этот момент помощи со стороны общины, начинают красть чужой скот. Привычка сохраняется и после выздоровления. С помощью крёстных односельчане их опаивают пивом и топят, привязав жернова к шее. Тексты об Ошлапее связывают скотокрадство героя с тем, что односельчане, приняв христианство, забыли старых богов и их хранителей, за это и начал, якобы, тун мстить соседям, принимая облик медведя. Поэтому только после того, как Ошлапей был повержен Стефаном Пермским, его добили соседи. В эту группу текстов А.К. Микушев включил и предания об охотнике Йиркапе, которого в финале губит колдунья (мать, мачеха, односельчанка), испугавшись, что богатырь перебьёт в округе всю дичь. Однако, правомернее отнести сюжеты про Йиркапа к героическим повествованиям, что мы и не преминули сделать.

Туны Мелейка (Меляйка), Пеляйка нашли гибель от рук неблагодарных соседей, даже не будучи разбойниками. В преданиях им вменяется в вину только непринятие христианства и вызов, брошенный крестителю пермян Стефану Пермскому. Тексты о борьбе Стефана Пермского (Перымса Степан) с тунами вообще составляют довольно крупный цикл, сформировавшийся на основе колдовского эпоса и письменного свидетельства монаха Епифания Премудрого о споре языческого жреца пермян Пама и миссионера. Причём “Житие Стефана...” относится к гораздо более позднему времени и, вероятно, историю спора можно считать церковной легендой, впрочем, церковным налётом покрыты и найденные П.Г.Дорониным в монастыре записи преданий о Кыске, Ошлапее, Мелейке, Паляйке. Наверно, здесь и следует искать не всегда объяснимое двойственное отношение к образам тунов. Причём, именно — тун-ов, поскольку в устных преданиях, где фигурирует Пам, он всегда безымянен, туны же в преобладающем большинстве текстов имеют личное имя или прозвище. У коми существовала жреческая иерархия (ныне в какой-то степени сохраняющаяся в колдовской), согласно которому, памы, точнее пан-ы (отсюда: панны — основать, соединять в основу, сплетать) поклонялись светлым силам, тун-ы (от туны —зреть, набухать, прибывать) — тёмным. Хотя и те, и другие могли исцелять, избавлять от напастей, в зависимости от того, откуда напасть — от чистого или нечистого. Вероятно, для усиления отрицательного отношения к героям преданий, борющихся со Стефаном, их в устно-монастырской традиции и называют тун-ами.

У коми существует также сравнительно мало изученный пласт преданий, отличающихся от вошедших в научный обиход. “Пам узнал о том, что Храп собирается, и повелел народу спрятать сокровища. Народ за один день и одну ночь закопал все сокровища: начиная с детских игрушек и женских украшений. Эти сокровища и находят сейчас, но не все. Придёт время, они сами выйдут на свет. И главное сокровище — Зарни Ань. А ещё народу Пам сказал: — Не один он идёт на нашу землю, но ведёт многих. — Так сказал Пам. И ещё сказал Пам: — За ним придут полчища, если от него узнают, что у нас что-то есть. Пусть он увидит, что ничего у нас нет. Пусть он живёт среди нас, не зная ничего о нас, слабый умом. Не трогайте его. — И сказал Пам: — Если его тронете придут уже другие. Знающие о нас. Ненавидящие нас. Возжелавшие от нас. Так сказал Пам: — Не трогайте его, но помогите ему построить жилище, как доброму человеку. И дайте ему одежду, как доброму человеку. И дайте еду ему, как доброму человеку. И пусть он живёт как сирота убогий, как дитя слабоумное, не ведая разницы между рукой матери и рукой кормилицы.”

Арсеньев Ф.А. 1867. Разбойники и клады // ВоГВ, № 5.

Арсеньев Ф.А. 1891. Усть-Сысольская старина. Разбойники // РС. — Т. 69.

Доронин П.Г. 1947. Материалы и документы по истории коми // НА КНЦ УрО РАН. — Ф. 1. — Оп. 12. — Д. 25.

Доронин П.Г. 1938. (Состав.) Фольклорнöй сборник. Важ коми мойдъяс да сьыланкывъяс. Сыктывкар.

Епифаний Премудрый. 1897. Житие святого Стефана епископа пермского. — Спб.

Лебедев М.Н. 1910. Корт-Айка. — Усть-Сысольск.

Лимеров П.Ф. 1998 а). Коми несказочная проза. Сыктывкар. Изд-во СГУ.

Лыткин Г.С. 1889. Зырянский край при епископах пермских и зырянский язык. — СПб.

Микушев А.К. 1981. Коми народное поэтическое творчество (прозаические жанры). — Сыктывкар: Издат. СГУ. — 100 с.

Микушев А.К. 1987. (Состав.) Коми народный эпос. — М.: Наука.

Микушев А.К.1973. Эпические формы коми фольклора. — Л.: Наука.

Налимов В.П. 1903 б). Зырянская легенда о паме Шипице // ЭО. — №2.

Налимов В.П. Материалы по этнографии зырян и пермяков // Архив Финно-угорского Общества. — Хельсинки. — Suomalais-Ugrilainen Seura.

Плесовский Ф.В. 1979. Сказки. Предания // История коми литературы. — Сыктывкар. — Т. 1.

Попов А.А. 1938. (Состав.) Фольклор народа коми. — Архангельск. — Т. 1.

Попов Г. 1847. Зырянские легенды // Архив РГО, разр.53, оп.1, № 9.

Попов Г. 1848. Яг Морт (зырянское предание) // ВоГВ. — № 19.

Попов Г. 1851. Яг Морт // Пантеон и репертуар русской сцены / Под ред. Ф. Кони. — Спб. — Т.3, кн. 5.

Рочев Ю.Г. 1972. Жанры несказочной прозы коми фольклора // НА КНЦ УрО РАН. — Ф. 5. — Оп. 2. — Д. 356.

Рочев Ю.Г. 1984. (Состав.) Коми легенды и предания. — Сыктывкар.

Рочев Ю.Г. 1985 б) Национальная специфика коми преданий о чуди. — Сыктывкар. (Сер. препринтов “Науч. докл.” /РАН УрО КНЦ. — Вып. 224).

Сидоров А.С. 1928. Знахарство, колдовство и порча у народа коми. — Л.

Уляшев О.И. 1997. Образ Стефана Пермского в традиционных представлениях коми. — Сыктывкар. (Сер. препринтов “Науч. докл.” / РАН УрО КНЦ. — Вып. 385.).

— 1999. Уральская мифология. Энциклопедия. Т.1. Мифология коми. М., Дрофа, ДиК. (ст. Важ йöз, Гань Иван, Гулень, Зук, Йиркап, Кöрт Айка, Кыска, Лупарья, Мелейка, Паляйка, Пам, Пугачов, Тун, Тунныръяк, Чудь, Шыпича, Юрка, Яг морт.)

Schrenk A. Reise nach dem Nordosten europeischen Russland. Bd. I. Dorpat, 1848.

Uotila T.E. 1985. Syrjanische Texte. - B. I // MSFOu. — Helsinki. — B. 186.

Uotila Т.Е. 1995. Syrjanische Texte. - В. IV // MSFOu. — Helsinki. — В. 221.

Wichmann Y. 1916. Syrjanische Volksdichtung // MSFOu. — Т. ХХХVIII.