// Коми-язьвинцы и историко-культурное наследие Прикамья. Материалы международной научно-практической конференции. - Пермь, 2002, с. 54-58.

XIX в. можно считать веком сложения финской нации. В этом процессе немаловажную роль играли ученые, которые раскрыли древние корни финнов, в частности, их историко-культурную общность с проживающими в северной Евразии родственными народами. Для формирующейся нации было важно иметь знания о своем происхождении. В предлагаемой статье раскрывается научная деятельность трех финских языковеда, которые на этом поприще приложили значительные усилия в изучении народов коми. Это, во-первых, Андерс (Андрей) Шегрен (1794-1855), который, в частности, путешествовал среди коми-пермяков зимой 1828-1829 гг. Впоследствии он стал членом Петербургской академии. Второй ученый - Матиас Александр Кастрен (1813-1852), который часть своей первой большой экспедиции в начале 1840-х гг. посвятил изучению коми-зырян. Он стал первым профессором финского языка в Хельсинкском университете. Третий ученый - Арвид Генетц (1848-1915). Весной 1889 г., перед тем, как стать профессором финского языка того же Хельсинкского университета, он три с лишним недели работал среди язьвинских пермяков в д. Паршаковой. В этой статье не ставится задача вникать в подробности экспедиционной и лингвистической работы этих исследователей. В ней предпринимается попытка определить их место и роль в финском национальном движении.

              Рассматривая динамику развития национальной активности, наблюдаемой с конца XVIII в. среди небольших европейских народов, чешский историк Мирослав Грох пришел к выводу, что национальные движения проходили три основных этапа. Первый из них характеризуется появлением патриотических интеллектуалов, приступивших к разработке языка, истории и культуры своих народов, которые, как правило, жили в соответствии с рамками какого-то большого государственного образования.

              Следующую фазу М. Грох считал решающей для формирования нации. По его мнению, в течение этого периода, для которого характерна активная патриотическая агитация, происходит своего рода "бродильный" процесс национального самосознания. Активный ''компонент этого процесса составляет заложенный ранее научный фундамент. Наука, так сказать, выходит из кабинетов ученых-патриотов и приобретает общественное звучание. Наконец, третья фаза - это возникновение массового национально-освободительного движения. Как отмечает М. Грох, национальная агитация далеко не всегда достигала успеха, и, в результате, национальное развитие могло оставаться и незавершенным.

              Когда речь идет о применении периодизации М. Гроха к финнам, становится очевидным, что такие проявления патриотизма, которые можно отнести к первой, академической, фазе национальных движений, появились впервые на протяжении второй половины XVIII в. А конец этой фазы можно отнести к 1840-м гг.

              Важнейшей вехой национального развития этого периода стало присоединение Финляндии к России в качестве автономного Великого княжества. Хотя император Александр I, очевидно, поторопился, когда он провозгласил в 1809 г., что финский народ возведен в разряд нации. Национальное пробуждение финнов все-таки получило мощный импульс от той административно-государственной базы, которая была создана вместе с автономией.

              Символом и идейным вождем следующей волны финского национального движения является Юхан Вильхельм Снельман (1806-1881), философ, который к концу 40-х гг. XIX века сформировал радикальную патриотическую программу. Царствование Александра II создало благоприятную ситуацию для деятельности радикальных патриотов, так называемых фенноманов, и они достигли немало успехов в 1860-х гг. Можно также сказать, что к концу 1870-х гг. финское национальное движение уже получило массовый характер. Это и означало завершение второй фазы из тех, которые выделял М. Грох.

              Но вернемся несколько десятилетий назад. Начиная с XVIII в., Петербургская академия развернула большую экспедиционную работу по окраинам империи. Одним из ее результатов было то, что научная общественность страны была поставлена в известность о народах, имеющих языковое родство с финнами. В академии также сложилось мнение, что наиболее результативно изучить регионы проживания этих групп населения могут именно финские ученые. Среди образованных кругов Финляндии в то же время стала актуальной задача разыскать этнические корни финнов и, следовательно, выяснить историю народов, говорящих на финно-угорских языках.

              Таким образом, есть основание утверждать, что на протяжении первой половины XIX в. финские и русские интересы во многом совпадали: русские желали получить дополнительные сведения о северных территориях своей страны. Для финнов, в свою очередь, присоединение к России открыло невиданные возможности познать себя с помощью исследований, которые являются важными составляющими факторами становления этнического самосознания и развития национального чувства -тем более, что необходимой для этого научной инфраструктуры в Финляндии в то время еще не было. Карьера А. Шегрена в Петербургской академии и деятельность М. Кастрена по поручению той же академии - вот два убедительных примера о совпадении интересов России и Финляндии в начале XIX в.

На довольно благосклонное отношение русских властей к ранним фенноманским стремлениям влиял и просто политический расчет: в целях ослабления шведского влияния на вновь завоеванной земле российские власти были готовы пойти на уступки перед национально-культурными чаяниями финнов.

              По своим собственным словам, молодой А. Шегрен мечтая посвятить себя изучению родного финского языка с целью выяснения не только его происхождения, но также происхождения родственных с финнами народов и племен. Поэтому весть о том, что петербургский граф Николай Румянцев ищет финского ученого, чтобы в последующем направить его в экспедицию на Европейский Север, представляла огромный интерес для А. Шергена. В 1820 г. он направился в Санкт-Петербург и добился того, что экспедицию доверили возглавить ему. В общей сложности поездка продолжалась почти пять лет, с маршрутом около 12 тысяч километров.

              С научными отчетами А. Шегрена русские заказчики получили больше достоверной информации по регионам своей державы. В то же время эти отчеты соответствовали также финским национальным стремлениям, так как они предоставляли исторический фон и глубину для националистически настроенных произведений поэтического или художественного стиля у других авторов. В качестве примера можно упомянуть эпос "Калевалу". В ее предисловии составитель Элиас Леннрот говорит о глубоком следе, который А. Шегрен оставил в его мышлении.

              Подобному влиянию способствовала, в частности, представленная А. Шегреном история Европейского Севера, в которой существенное место занимает хроника о том, как народы, говорящие на финно-угорских языках, были постепенно вытеснены на периферию. В связи с вопросами о так называемых биармийцах и чуди А. Шегрен развивал мысль о могучем и богатом финно-угорском государственном образовании, которое все же было побеждено славянами. Подобные мысли дали пищу типичным для ранних национальных движений мифическим представлениям о древнем, но затем потерянном периоде национального расцвета. Такие идеи, связанные с действительным или воображаемым "золотым временем" финно-угров, оказали сильное влияние на националистически настроенных финских общественных деятелей, ученых и писателей.

              Дневники А.Шегрена говорят о том, что всевозможные памятники былого могущества древнепермских племен представляли ему предмет особого интереса. Наглядный пример об этом - его путевые записки об экспедиции по северу Пермской губернии, которая проходила по маршруту Пермь - Ильинский - Кудымкар - Коса - Чердынь - Ныроб - Соликамск - Пермь. Экспедиция продолжалась с конца ноября 1828 г. по начало февраля 1829 г. Кроме лингвистических данных, А.Шегрен везде уделял пристальное внимание тому, встречаются ли поблизости какие-либо памятники, которые могли бы быть связаны с чудско-биармийской стариной крал.

              В Санкт-Петербурге А. Шегрен добился того, что в 1840-е гг. его соотечественника Матиаса Кастрена избрали исполнителем экспедиции на Крайний Север. В этой работе для М. Кастрена на первом месте были самодийские и обско-угорские народы. Но во время первого большого путешествия в 1841-1844 гг. он немало уделял внимания также коми-зырянам, в частности, группе коми-ижемцев. В результате уже в 1844 г. вышла написанная им грамматика коми языка, и его докторская диссертация была также посвящена тому же коми языку.

              Деятельность как А. Шегрена, так и М. Кастрена совпадает с первой фазой финского национального движения. Об обоих можно сказать, что они не занимались патриотической агитацией и стояли в стороне от активной политической деятельности. Вместе с тем они во многом дали идейную пищу, которая была использована руководителями фенноманов во второй фазе национального движения. Поэтому не случайно, что Иоганн В. Снеллман ни раз обсуждал вопросы, связанные с судьбами родственных с финнами народов, подчеркивая при этом важность сохранения родного языка как первого условия выживания этих народов.

              Если А. Шегрен и М. Кастрен относятся к первой, академической фазе финского национального движения, то Арвид Генетц представляет уже совсем иную эпоху. За прошедшие между ними десятилетиями произошло многое. А. Генетц относится к последней, третьей, фазе финского национального движения и к тому времени, когда А. Генетц в 1880-х гг. совершил свои восточные путешествия, финская политическая нация уже состоялась. Ситуация изменилась и потому, что в Финляндии имелась своя собственная научная база, в том числе и для дисциплин национального профиля.

              Тем не менее, восточные финно-угорские народы продолжали представлять значительный научный интерес. Показательным в этом отношении является заявление, которое А. Генетц в 1887 г. написал на имя ректора Хельсинкского университета. Он обратился с просьбой, чтобы ему выделили стипендию для экспедиции в Уральский регион. В нем он отмечает свое намерение добиваться открывшейся должности профессора финского языка, но вместе с тем считал, что до поступления на такую должность ему необходимо "ознакомиться своим глазами и ушами с родственными для финнов народами также на востоке". Средства для путешествий были выделены. На самом деле А.Генетц был в Волго-Камском регионе дважды: в 1887-1888 гг. и 1889 г. В маршрут его второго путешествия были включены поселения коми-язьвинцев, удмуртов и мордвы. Он ездил вместе со студентом Севери Нюман (Нуормаа). Свою работу они начали в мае 1889 г. с Пермской губернии, в верховьях р. Язьва. Местом проживания была выбрана д. Паршакова. За время пребывания у коми-язвинцев исследователи собирали лингвистический материал, в частности, полторы тысячи слов, а также несколько сказок и песен:

              А. Генетц относится к периоду, когда финны уже прочно вошли в разряд нации. Поэтому его деятельность сильно отличалась от его предшественников "академической" фазы, например, А. Шегрена и М.Кастрена. Для первопроходцев финноугроведения, и для А. Шегрена особенно, был типичен охват широкого круга вопросов. Его экспедиционная работа на самом деле носила междисциплинарный характер. А. Генетц приехал в Россию не для выполнения некого общего, а определенного лингвистического задания. С другой стороны, к концу XIX в. многие финно-угроведы стали активными участниками политического процесса. Следовательно, наука получила общественное звучание. А. Генетц, например, не сторонился от политики. В этом плане показательно, что одно время он занимал должность в Сенате Финляндии, которая по сегодняшним понятиям соответствует должности министра просвещения. Типичным для многих образованных людей того времени был также сознательный переход от шведского языка к финскому языку. Кроме того, А. Генетц был известен и как поэт-патриот. Кстати, есть сведения, что во время пребывания на Пермской земле он успел написать немало стихов.

              В итоге можно сказать, что через ученых финно-угроведов финское национальное развитие XIX в. получило значительные импульсы от восточных родственных народов. Многие из этих исследователей были активными публицистами, которые регулярно осведомляли читателей газет о своих российских путешествиях и связанных с ними открытиях. Поступившие посредством ученых сведения позволяли финнам лучше познать свою историю. Восточные финно-угорские народы, таким образом, оставили свой след в сложении финской нации.

Литература

Arvid Genetz - Arvi Jannes. Elamanvaiheet ja elamantyo. Toimittanut Leo Harmaja. Porvoo-Helsinki: WSOY, 1949.

Hroch, Miroslav. Social Preconditions of National Revival in Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.

Jannes,    Arvi.    Muistoja   ja   toiveila.    Toinen   painos.    Helsinki: Suomalaisen Kirjallisuuden Seura, 1918.

Korhonen, Mikko. Finno-Ugrian Language Studies in Finland 1828-1918. Helsinki: Finnish Society of Sciences, 1986.

Korhonen, Mikko. "Uralilaisten kansojen ja kielten tutkijoita" Matka-arkku. Suomalaisia   tutkimusmatkailijoita.   Helsinki:    Suomalaisen Kirjailisuuden Seura, 1989.

Sjogren, A. J. Ephemerider. XIV. 1826-1829. [Рукописные дневники А.Шегрена, хранимые в архиве Общества финской литературы, г. Хельсинки].

Sjogren, A. J.   Tutkijantieni.   Helsinki:   Suomalaisen Kirjallisuuden Seura, 1955.