Вöт

сон, сновидение

У к. сновидение или рассказ об увиденном во сне называется В., который отличается от состояния сна или сонливости ун, он: узьны "спать", ун локтö "спать хочется" (букв. "сон приходит"), топыд ун "крепкий сон", онзiль, унзiль "сонный, сонливость", ониш "сонливость, разморенность". При этом непосредственно В. воспринимается скорее как "переживание", чем как "видение": В. вöтавны "сон снить", а не видзöдны "смотреть" или аддзыны (видеть). Увидеть можно что-либо во сне "вöтöн аддзыны", но не сам сон.

Фольклорные тексты свидетельствуют о том, что в традиционном мировоззрении к. В. и ун понимаются как внешняя, "приходящая" к человеку субстанция. Так, для колыбельных песен к.-з. характерен образ медиатора между миром сна и явью: нв. вв. сс. унма лэбач "птица со сном", вв. нв. уд. унма варыш "ястреб со сном", иж. унмö-лэбач "птица-сон":

"Унмö-варыш, унтö вай

Позтöм кокöй, позтö тэч."

"Унма варыш, унтö вай,

Поска варыш, постö тэч."

"Птица-сон, сон принеси,

Бездомная кукушка, свей гнездо."

"Ястреб со сном, сон принеси,

Ястреб с лестницей, сделай лесенку."

В традиционной культуре к. строго соблюдался целый ряд запретов в отношении спящего человека, поскольку считалось, что во время сна лов (душа-дыхание) покидает тело человека и ведет отдельное существование, например, в образе мыши. Считалось, что нельзя резко будить спящего, т.к. душа может не успеть вернуться в тело; нельзя мазать лицо спящего, т.к. душа может не узнать тело. По этой же причине будить спящего необходимо, называя его по имени. Запрещалось будить и дотрагиваться до человека, уснувшего в неурочное время, поскольку считалось, что от него можно заразится болезненной слабостью и сонливостью.

Фольклорист Ю.Г. Рочев определял пестушки-побудки для детей, как "вербально-магический" жанр, и сравнивал со свадебным ритуалом бужения жениха и со сказочным мотивом "обращение к спящему с песней с целью прервать сон героя". Примечательно, что в фольклорных описаниях состояния сна, как и в описаниях состояния смерти человека, речь идет не только о лов, но и об орт (душе-двойнике). Считалось, что орт человека может лечь на него во время сна и в этом случае человек может задохнуться. По другим материалам, во время сна человека его орт выполняет ту работу, которую делал бодрствующий человек.

Лёк В. "дурной сон" нередко сравнивается с болезнью, смертью. Считается, что плохой сон должен выйти из человека, как болезнь выходит из тела при выздоровлении: печ. "вирыс петö, и висьöмыс али лёк В. петö жö" "кровь выходит, и болезнь или дурной сон выходят", к.-п. "он петö, вöг петö" "сон выходит, зло выходит".

В сказках к.-з. встречается фразеологизмы вуджер-В. "тень-сон" или В. вуджöр "тень сна". По поверьям к., ночное видение не покидает человека после пробуждения, а преследует его как тень, поэтому плохой сон, рассказанный до полудня, обязательно настигает, лишь заходящее солнце может унести рассказ о лёк В. Для снятия наваждения дурного сна следует рассказать его у открытого огня или текучей воды: огонь уничтожает силу дурного сна, вода уносит и возвращает в иной мир. У вычегодских коми считается, что плохой сон следует рассказывать у стоячей воды: болота, омута, которые выступают метафорой границы с иным миром так же, как у вымских коми голбец или пространство за печью в доме. Хороший сон нельзя рассказывать, иначе он не сбудется. От плохого сна можно избавиться, если сразу после пробуждения трижды отмахнуться левой рукой и трижды произнести: "Кытчö войыс, сэтчö В.-ыс" "Куда ночь, туда сон". Для предупреждения от кошмарных снов к. прибегали к традиционным оберегам от нечистой силы: втыкали в подушку иголку без ушка, клали нож под подушку, ложились спать с поясом на голое тело, читали перед сном определённые молитвы и т.д.

В. — один из самых доступных способов вступления в контакт с потусторонним миром. Рассказывание сновидений, не всегда одобрявшееся в обычные дни, было характерно для поминально-погребальной обрядности и святочных периодов, которые считались наиболее благоприятным временем для ина В., имитысь В. — вещего сна, букв. "достигающего места сна". Для вызова ина В. клали в коробку пять тараканов и привязывали к большому пальцу правой ноги; девушки, чтобы увидеть суженого, съедали перед сном по ложке или по напёрстку соли и муки, запивая таким же количеством воды, после этого клали под изголовье колодец из лучинок с маленьким восковым ведром и произносили заговор: "Суженый-ряженый, приходи ко мне воду черпать, приноси мне пить."

К гаданиям по снам у к.-п. обращались и с целью определения причины болезни или порчи: "Тöдысь (ведун) кладёт в тряпицу щепотку соли или хмеля, кусочек свечи и спичку. Всем этим обводит три раза по солнцу больное место на теле у человека, а затем завязывает тряпицу и помещает в красный угол под иконы на трое суток. В этот период больной старался запомнить сны, которые должны были подсказать причину болезни." По полевым материалам известно, что толкованием В. занималась определённая категория лиц среди к.-з. староверов-беспоповцев на р. Печора. Как правило, таких людей неодобрительно называли колдунами (еретник). Считается, что дар толкования чужих снов передаётся по родству.

У к. до настоящего времени не получили распространения письменные сонники, поскольку традиционно в толковании сновидческих "примет" прослеживается отсутствие жёсткой однозначности. Считается, например, что встреча с усопшим во сне может предвещать, в зависимости от контекста В.: несчастье, удачу в промысле, перемену погоды, свидетельствовать о забвении усопшего или нанесении ему или его близким обиды. Для устной традиции к. остается характерным толкование В., исходя из поверий, аналогичных по структуре и содержанию текстам народных примет. В традиции рассказывания В. у совр. к. типичными являются пересказы В., сходные по сюжету с текстами быличек: встречи с усопшими, святыми, ангелами; сны о покаянии; о посмертных муках; избранничество во сне; путешествия во сне; встречи с колдунами, нечистью и др.

Для сказок к. типичен мотив вещего сна, который часто выполняет роль зачина, предопределяющего разворачивание последующего сюжета; запрета, нарушаемого героем; загадки, с помощью которой герой уличает "вредителей" и раскрывает правду. Так, сон младшего брата в сказке "Шомвуква" предупреждает об опасности, старшие не прислушиваются к В. вуджöр и идут навстречу гибели. В сказке "Тимопей" двум старшим братьям снится, что они летают с воронами и скачут с лягушками, младшему — что он сидит между месяцем и солнцем, а родители моют ему ноги; отец в гневе превращает старших сыновей в ворона и лягушку, а младшего, отказавшегося рассказать сон, прогоняет; в результате чего тот становится царём, а родители, нанявшиеся в слуги, моют ноги царю, не узнав в нём сына. В сказке "12 Иванов" Иван-старший, действуя согласно увиденному сну, добивается себе свободы и царства. В сказке "Молодец" герой во сне находит способ лечения царской дочери. Наряду с функциональными снами (сон-советчик, сон-запрет, сон-предсказание, сон-загадка, сон-обличение) в сказках к. встречаются и мнимые сны: неузнанный герой под видом сна (чаще сказки) рассказывает о действительных событиях, происшедших с ним.

Таким образом, рассказы о В. в культуре коми осмысляются как символические тексты, тождественные по функциям текстам гаданий, сказкок и быличек. Опыт систематизации фольклорных материалов о "снах-предсказаниях" предпринимался рядом исследователей культуры к.. В нач. XX в. В.П. Налимовым, А.С. Сидоровым народные толкования В. рассматривались как ценный источник при изучении принципов подобия и метафорических ассоциаций в институте магии и колдовства у народов коми. Т.Е. Уотилой и П. Кокконен приводится обширный свод поверий о снах. Некоторые материалы приводятся в работах В.М. Кудряшовой.

Лит.: Грибова 1963; Конаков 1993; Кудряшова 1993; Налимов 1907; Рочев 1972; Сидоров 1928; Старцев 1929; Уляшев 1997в; Шарапов 1996; Шарапов 1997а; Nalimov 1908; Uotila 1989.