Керка

дом

В традиционном мировоззрении дом является элементарной структурной единицей освоенного пространства , наиболее значимой и защищенной от проникновения в "мир свой" "мира чужого". Наряду с этим, дом можно рассматривать как модель Космоса — вместилища жизни человека на высшем таксономическом уровне, чем обуславливается его космическая семантика. Восприятие К. как символической модели мира сближало процесс его строительства с актом космогенеза, а его строителя возводило в ранг демиурга. Строгая регламентация действий по возведению К. начиналась с самого первого этапа: заготовки леса, выбора места для застройки и определения времени, благоприятного для начала строительства. Считалось, что далеко не каждое дерево было пригодно для изготовления бревен для сруба. Бревно из неправильного выбранного дерева могло принести К. несчастье, поэтому для выбора деревьев на бревна, или же для осмотра уже подготовленных бревен приглашались "знающие" старики. Во многих местах, особенно у к.-п., эти знатоки считались колдунами. Существовало много рассказов о том, что в К. случилось несчастье, или же он сгорел из-за того, что хозяин К. не послушался колдуна и использовал при строительстве опасное бревно. Дерево, предназначенное для постройки К., обязательно должно быть "живым" — ловъя пу букв. "дерево с душой". Несчастливыми считались деревья, у которых слои завились против солнца. Непригодными для постройки считались также деревья, у которых на коре имеется выпуклость, окружающая ствол в виде обруча; сучья которых растут вдоль ствола, а на стволе возле сучка имеется ложбинка; деревья с двумя вилкообразными вершинами (существовало поверье, что у них "два сердца") — возьмешь такое дерево, может случиться беда; деревья, имеющие в одной части сухой верхний слой (жильцы сохнуть будут); деревья, у которых рос от ствола под острым углом толстый сук и т.д.

После выбора деревьев, пригодных для постройки, наступало время их заготовки. Обычно это делалось в июне, когда деревья еще в соку, реже осенью, после страды. Далеко не каждый день считался пригодным для начала рубки. Особенно большое внимание этому уделяли к.-п. Прежде, чем приступить к рубке леса, решивший строиться после совета с домашними выбирал день для пробного "зарона" (от рус. ронять). В этот день, прежде чем отправиться в лес, он предварительно обходил свое хозяйство, проверяя состояние всей домашней живности. Если обнаруживалась недостача скота по причине гибели, "зарон" откладывался, нередко даже до следующего года. Если же все было в порядке, то втроем (с двумя домочадцами или посторонними мужчинами) будущий застройщик отправлялся на "зарон". Производился он следующим образом. Из отобранных деревьев срубалось три и по ним определяли, можно ли приступать к строительству К.. Верным признаком того, что строительство необходимо отстрочить, считалось, то, что хотя бы у одного дерева при падении отламывалась вершина, особенно, если она при этом падала на дерево по направлению к комлю. В этом случае на следующий год производился повторный "зарон", и так до тех пор, пока он не оказывался удачным. После удачного "зарона" через два-три дня, иногда неделю и обязательно помочью, рубили остальные бревна для К. Было принято приурочивать рубку к фазе убывающей луны (считалось, что тогда бревна не потрескаются).

К рубке сруба для К. приступали в марте месяце. Выбор первого месяца календарной весны для начала строительства К. был связан с идеей общего пробуждения природы, с началом активного солнечного периода. Кроме того, в марте (со дня весеннего равноденствия) у древних коми начинался новый год. Оба эти события в народном мировоззрении сопоставлялись с актом космогенеза. Рубили сруб обычно плотники - профессионалы, но первый удар по бревну обязательно наносил будущий хозяин К. При этом он подбирал первую щепку и тщательно хранил ее до установки на фундамент первого венца, тогда ее подкладывали под него в красном углу. При рубке сруба строго следили за тем, чтобы порог и матица приходились на нечетный венец, считая снизу. Порог обычно делали на 7 и 9 , а матицу на 17 и 19 ряду.

После того, как сруб был готов, приступали к выбору места для строительства К.. Благоприятным считалось место, где уже был когда-то дом (подразумевалась помощь предков). Если выбиралось новое место, то кто-то должен был остаться жить на старом. Непригодным для новой застройки признавалось пепелище от сгоревшего К.. Выбором места для К. занимались "знающие " люди, т.е. колдуны; особенно большое значение их гаданиям придавали к.-п.. У к.-з. наиболее популярным было гадание с помощью муравьев. Их вместе с мусором из муравейника помещали в берестяную коробочку и оставляли ее на ночь на месте, намеченном для строительства К. Считалось, что при удачном выборе места, муравьи оставались в коробочке, а к положенному в нее мусору добавляли еще нового. Если же муравьи покидали коробочку и уносили с собой имевший в ней мусор, место признавалось категорически негодным для строительства. У к.-п. с помощью муравьев гадали, если собирались строиться в другом селении. Собравшийся строиться делал из бересты три маленьких коробочки и расставлял их на ночь в предполагаемом для постройки месте на некотором расстоянии друг от друга. При этом он произносил : "Если под коробкой место счастливо, то муравьи пусть наносят в ту коробку для своего гнезда мусор". Рано утром на следующий или на третий день коробочки внимательно осматривались. То место, на котором находилась коробочка с мусором, признавалось благоприятным для строительства К.. Если же мусор был в двух или во всех коробочках, то предпочтение оказывалось той, в которой мусора было больше. Отсутствие мусора хотя бы в одной коробочке указывало на то, что выбранное место для строительства К. не пригодно вообще. В этом случае старые коробочки уничтожали, делали новые и устанавливали их в другом месте. И так до тех пор, пока гадание не оказывалось благоприятным. После выбора места для К. его будущий хозяин устраивал у себя знахарю-ведуну добротное угощение, одаривал его медной мелочью и провожал домой.

При строительстве К. в другом селении у к.-п. был известен и иной способ гадания для выбора места застройки. К известному дню колдун приказывал обратившемуся к нему за помощью застройщику испечь три небольших круглых ржаных хлебца и запастись небольшим медным распятием, если он не обещал придти со своим собственным распятием. В назначенный день, рано утром, колдун приходил в дом своего клиента и ставил распятие на божницу. После этого, по указанию колдуна, хозяйка стелила на стол скатерть и приносила обычный хлеб, соль и предназначенные для гадания три специально испеченных хлебца. Хозяин в это время зажигал перед образами свечку. Помолясь Богу, колдун просил у хозяев небольшой льняной мешок, складывал в него хлебцы для гадания, распятие и отправлялся вместе с хозяином, пешком или на лошадях, в то селение, где предполагалось строительство К.. Выяснив у будущего застройщика, в каком месте тот хотел бы ставить К., колдун изготавливал три кола и забивал их на указанном месте. После этого он приступал к гаданию, для чего подходил к забитому первому колу, произносил молитву, а затем шепотом читал известные только ему заговоры, заканчивая их словами: "Если место хорошо, счастливо для хозяина, то распятие и хлебы падите лицом к верху". Затем он вытряхивал содержимое мешочка через левое плечо на землю позади себя, повторяя эту операцию трижды. Если все три раза хлебцы и распятие падали по завету, место для строительства К. признавалось благоприятным, в противном случае колдун переходил к следующему колу, где гадание повторялось. В случае не вполне благоприятного гадания у всех трех кольев выбирался из них тот, у которого предметы для гадания падали согласно завету большее количество раз. При крайне неудачном результате гадания колья переставлялись на другое место, и гадание повторялось вновь. Чем скорее определялось место, пригодное для строительства, тем более благоприятным оно признавалось.

Если К. предполагалось строить в том же селении, у к.-п. место для него обычно выбиралось с помощью карточного гадания. Выкладывалась на стол карта, обозначающая старый дом, а вокруг нее — остальные, одна из которых обозначала новый дом. По тому, как падала эта карта, гадающий определял, где должен строиться новый дом: на месте старого, на расстоянии (и на каком) от него, в какой стороне и т.д.

После выбора места под К., опять же с помощью гадания, определялось, где должен быть у него передний угол. Для этой цели по всем четырем углам места, выбранного для постройки, втыкались колья, после чего хозяин К. вставал в центре площади между ними и бросал через голову вверх маленький круглый хлебец. К какому колу ближе падал хлебец, там и определялось место для переднего угла. Поскольку гадание проводилось трижды, у хозяина были возможности для маневра. После выбора места хозяин К. приносил в скатерти рыбный пирог и бутылку водки и клал их на месте переднего угла. Затем, помолясь Богу, он угощал водкой и рыбником всех присутствующих при гадании по выбору места .

Непосредственное возведение К. начиналось с установки оклада. Представление об окладе у к.-з. и к.- п. в различных местах варьировало: установка первого или первых двух венцов, установка венца, на уровне которого впоследствие настилался пол. В любом случае особенно важным событием считалось установление на фундамент первого венца. У к.-з. хозяин К. перед его установкой для обеспечения благополучия жизни в возводимой постройке подкладывал под него в переднем углу монету, крыло рябчика или дикой утки; в соседнем углу — осиное гнездо или клок шерсти; под красный угол — первую щепку, сохраняемую хозяином с начала рубки сруба; под место порога — горсть муки. У к.-з. под передний угол хозяин подкладывал несколько медных монет, зерна различных злаков и овечью шерсть различного цвета. После этого он приносил муравьев и вытряхивал их на землю рядом со своим приношением. Если муравьи сразу же не разбежались в разные стороны, считалось что возводимый дом будет очень богат и счастлив, и наоборот. Под красный угол у к.-п., как у к.-з., подкладывалась первая щепка и немного медной мелочи.

Во время установки оклада у вым. к.-з. хозяин К. приносил из леса выкопанную с корнями небольшую елку и высаживал ее внутри сруба. У к.-п. елочка, вырванная с корнями, не закапывалась, а просто устанавливалась на землю в переднем углу сруба. У вв. к.-з. внутри сруба сажали рябину. Считалось, что если она приживется, то К. будет счастливым. Верхнепечорские к.-з. ограничивались тем, что на время возведения сруба устанавливали в его центре рябиновую палку. Аналогичный строительный обряд был известен и у других финно-угорских народов (удмуртов, мордвы ), а также у восточных славян. И у к.- з. и у к.- п. при сооружении оклада для возводимого К. обязательно приглашался священник, но после совершения этого акта сохранение святости возводимого строения брал в свои руки хозяин К.. При установке оклада он, не участвуя сам в работе, внимательно следил за тем, чтобы под окладные бревна не попали случайно, по небрежности плотников, щепки. Особенно опасным для будущего благополучия считалось, если щепки, а тем более медвежьи кости под оклад помещал злоумышленно колдун. Поэтому хозяин К. бдительно следил, чтобы люди, имеющие репутацию колдунов, не подходили близко к срубу во время сооружения оклада. По завершении оклада строительные работы прерывались и хозяин К. устраивал для их участников обильное угощение. Внутри сруба шерстью вверх стелили принесенную хозяйкой хорошую овчину, раскладывали на ней кушанья и напитки, участники праздничного обеда рассаживались кругом и приступали к трапезе. На этом первый этап строительной обрядности, связанный с обеспечением благополучия возводимого К. "снизу", заканчивался.

Следующий этап, целью которого было обеспечение благополучия К. "сверху", начинался с торжественного подъема матицы, для этого события опять же готовилось обильное угощение. У к.-п. обрядовая трапеза устраивалась либо перед подъемом матицы, либо уже после ее установки. В первом случае на полу строящегося К., как и при установке оклада, стелилась овчина, а на ней раскладывалось угощение. Все участвующие в строительстве сытно обедали. После этого хозяин К. поднимался на верх сруба и укладывал в маточные гнезда разноцветную овечью шерсть и несколько медных монет, опять же для обеспечения благополучия К. в будущем. Далее следовал подъем матицы, ее установка и продолжение дальнейших работ по возведению К. (настил потолка, подъем последних венцов сруба, установка стропил и т.д.). Во втором случае строительный обряд подъема матицы был более красочным. К ее середине опоясками от лаптей привязывали завернутый в белый холст рыбный пирог, хозяин укладывал в маточные гнезда овечью шерсть и деньги, после чего осторожно, чтобы не раздавить рыбник, матицу поднимали наверх. После того, как матица встала на место, кто-нибудь из участвующих в строительстве должен был по красному углу влезть наверх сруба, не пользуясь при этом лесами или подставками. Там, помолясь Богу, он посолонь начинал круговый обход сруба. Дойдя по бревну до следующего угла, главный участник обряда опять молился Богу и продолжал свой путь до третьего угла, после которого переходил на бревно, ведущее к красному углу. Дойдя по нему до середины, он переходил на матицу и добирался по ней до привязанного рыбного пирога, снимал его, водружал на голову и, придерживая левой рукой, отправлялся вновь к красному углу. Здесь он молился Богу, снимал с головы пирог и опять по углу сруба спускался с ним вниз. После этого пирог делился между всеми работниками, а холст и опояски шли в награду тому, кто его достал. Дальнейших работ в этот день больше не производилось, а все шли на праздничное угощение к хозяину К.. У к.-з. при подъеме матицы к ней также привязывался рыбный пирог, затем он снимался и подлежал разделу между всеми участниками строительных работ.

После настила потолка, подъема последних венцов, установки самцов, слег и "князя" (конька) постройка К. считалась в основном законченной. По поводу установки князевого бревна хозяин К. устраивал последнее торжественное угощение. Все остальные работы по доделке К. его хозяин выполнял в течение лета сам, иногда привлекая на помощь плотников. Если хозяин К. умирал после его полной постройки, но до переселения, его семья оставалась жить на старом месте. Новый дом признавался несчастливым и приобретал статус заброшенного. Такие К., по поверьям к.-з. и к.-п., заселялись нечистой силой и становились опасными для любого решившегося заночевать в них.

Переход в новый К. совершался обязательно ночью, близ полуночи. К этому времени все жильцы старого К. вставали, одевались в повседневное платье, старшая хозяйка накрывала скатертью стол, ставила на него хлеб и соль, а старший хозяин зажигал перед иконами свечу. Все молились Богу, после чего хозяин, взяв с божницы икону и положив ее за пазуху, подходил к голбцу, открывал дверь в подполье и приглашал к переходу в новый К. домового. Если в новый дом переходили не все, а отделяемый сын, то отец и мать после молитвы благославляли его семейство иконой, которую он после этого убирал себе за пазуху . Во главе процессии, направлявшейся из старого К. в новый, вставал его хозяин, держа в руках петуха и курицу, желательно черного цвета. Или же он брал в руки икону, а петуха и курицу нес кто-нибудь из домашних. Если было достаточно количество переселявшихся, один из них захватывал еще кота, тоже желательно черного. Хозяйка несла хлеб и квашню с тестом, поставленную еще с вечера, остальные члены семьи — соль, скатерть, чашки, ложки и другие необходимые на первый момент вещи. Зайдя в сени нового К., хозяин выпускал в избу петуха и курицу и через некоторое время входил сам с семейством. Иногда он оставался в сенях до тех пор, пока не запоет петух. Войдя в К., хозяин ставил икону на божницу, открывал голбец, приглашал туда домового и открывал печную вьюшку. Хозяйка накрывала стол скатертью и клала на него хлеб с солью. Потом все молились Богу, и хозяйка растапливала печь, которая обязательно должна быть растоплена раньше, чем печь в старом К.. Затем хозяин пригонял из старого К. скот, на чем обряд переселения завершался. Акт создания и освоения "домашнего космоса" считался свершившимся.

Символика К. в целом, его частей и символическая регламентация внутреннего пространства у к.-з. и к.-п. практически совпадали с таковыми у восточных славян. Верх К. с помощью орнито- и зооморфных символов маркировался аналогично космическому верху: изображения птице-коней, лосиных голов, лосиные или оленьи (у северных к.-з.) рога на охлупнях; "курицы", поддерживающие стрехи и водосточные желоба, в виде птиц. Во внешнем декоре К. в деревянной резьбе доминировали солярные символы (многолепестковые розетки и т.д.), помещавшиеся преимущественно также в его верхней части, под крышей. Матица условно разделяла К. на две половины, по диагонали противостояли друг другу красный угол и печь. При этом красный угол и часть жилого помещения вблизи него считались мужской половиной К., а пространство, прилегающее к печи — женской. Рядом с печью находился голбец — вход в подполье, который по ряду параметров соотносился с подземным миром (космическим низом). По к.-з. преданиям, в подполье некогда хоронили покойников. Аналогичный сюжет известен и в к.-п. сказках. В одной из к.-п. сказок девушка, которой угрожал кровосмесительный брак, спускается в подполье, обращается с мольбой к матери-земле и попадает в подземный мир. В святочных гаданиях через голбец можно было установить связь с иномирами . В то же время через голбец было можно соприкоснуться и с живительной силой земли. Так, в к.-п. сказке бездетный старик сделал ребенка из березового полена, поместил его в голбец, и тот ожил. Считалось, что в голбце или за печью жил домовой.

В структуре "большого " космоса К., являясь его составной частью, в то же время обладал определенной автономностью. В частности, К. считался локусом, максимально изолированным и защищенным от соприкосновения с иномирами и их обитателями. Двери, окна, печные трубы или дымоволоки (возможные места проникновения в К. злых духов) обычно должны быть закрытыми, для полной гарантии возле них помещались обереги: щучьи челюсти, куриньга (высушенные тушки или скелеты горностая), ветви можжевельника и т.д. Напротив, в тех случаях, когда контакт с иномирами, входящими в структуру "большого " Космоса, был необходим, он осуществлялся именно через эти "опасные зоны". Так, например, было при святочных гаданиях. Чтобы душа умирающего благополучно перешла в "мир иной" обязательно открывались двери, окна, выдвигались печные заслонки.

Лит.: Жеребцов 1971, Климов 1991, Налимов 1907, Рогов 1858, Сидоров 1924, Супинский 1935, Янович 1903.

Н.Д. Конаков