В этнографическом изучении народа коми в послевоенный период, т. е. на том этапе этого изучения, который принято называть "современной этнографией", тема коми-ижемского оленеводства занимала, к сожалению, маргинальное положение. Отчасти это объясняется тем, что оленеводство как исторически, так, и  в настоящее время практикует лишь весьма незначительная часть коми-ижемцев. В то же время, коми этнографы в своих работах пытались охватить культуру народа коми или отдельных его этнографических групп в целом, указав особенности, характерные для большинства ее носителей. Свою роль, возможно, сыграла удаленность и малодоступность коми оленеводов, особенно в летний период, когда проводится большинство полевых этнографических исследований. Так или иначе, читателю, интересующемуся современной этнографией коми, о коми оленеводах известно гораздо меньше, чем, например, о коми охотниках или земледельцах. Даже в классической монографии Белицер[1], коми оленеводству посвящено лишь несколько страниц, дающих только основные сведения об этой отрасли. История же изучения коми оленеводства вовсе никогда не рассматривалась как отдельная тема.

В то же время, письменные сведения об этой отрасли традиционной экономики коми-ижемцев довольно многочисленны. К сожалению, они представляют собой, по большей части, простую фиксацию разрозненных этнографических фактов, осуществленную в разное время и, в большинстве случаев, без определенного плана и метода и часто даже особой цели, как «побочный продукт» при исследовании других тем. Тем не менее, в этих сведениях прослеживаются свои тенденции и подходы, вполне заслуживающие исследования и классификации.

Ниже приводиться краткий обзор и разбор письменных свидетельств и литературы касающейся коми-ижемского оленеводства в хронологическом порядке без разделения на источники и исследования. Подобное разделение провести, в любом случае, достаточно сложно, а главное – оно не представляет особого интереса в силу упомянутой малочисленности исследований. На основе этого разбора в конце работы делаются выводы об основных тенденциях в изучении коми оленеводства в прошлом.

Наиболее ранние письменные свидетельства об использовании коми прирученного оленя обнаруживаются в архивных документах, в частности относящихся к налогообложению и разбору тяжб населения средней и нижней Печоры. Первое по времени прямое указание на регулярное использование населением ижемской слободки оленя (в качестве транспортного животного), которое удалось обнаружить автору настоящей работы, относится к началу 18-го века и содержится в канцелярии Пустозерского Уездного Воеводы (разбор тяжбы между жителями Ижемской и Усть-цилемской слобод о праве на олений извоз)[2]. Хотя сведения о коми оленеводстве содержащиеся в архивных документах достаточно скупы, отрывочны, а иногда и темны (что, впрочем, вполне закономерно), применение стандартных методов критики источников к большим их массивам позволяет получить весьма значительный объем информации о процессе развития оленеводческой системы ижемцев и об ее особенностях на разных этапах этого процесса. Особенно важными архивные документы оказываются при реконструкции становления и ранних этапов эволюции системы, о которых мы фактически не имеем других источников информации. Впрочем, обращение к архивам незаменимо и для понимания особенностей развития коми оленеводства в более позднее время, так как они позволяют проверить, а иногда и значительно дополнить сведения из других источников. Наибольшее количество архивных документов относящихся к предмету нашего исследования в настоящее время содержится в Архангельском Областном Архиве и Государственном Архиве Республики Коми (г. Сыктывкар). Для реконструкции и анализа процессов, происходивших в коми оленеводстве в 20-м веке (связанных, в частности, с коллективизацией и колхозным/совхозным переустройством), важное значение имеют также документы, содержащиеся в Коми Республиканском Архиве Политических Партий и Движений (г. Сыктывкар) и в районных и окружных архивах территорий, населенных коми-ижемцами.

Первые литературные сведения о коми-ижемцах и их хозяйственных занятиях, включая оленеводство, относятся к концу 18 века и содержатся в работах, подписанных именем знаменитого историка В. Крестинина: «Краткое известие о земле Самоедской и о состоянии Самоедов, обитающих в Архангельском наместничестве»[3] и «Вопросы и ответы о состоянии земли, обитаемой Самоедами и о их промыслах»[4]; а также в 4-м томе «Путешествий» И. Лепехина[5]. С установлением авторства этих источников, однако, связаны определенные проблемы[6]. К сожалению, сведения об ижемцах, сообщаемые в этих источниках даны лишь попутно, как дополнение при описании положения и занятий европейских ненцев. Кроме того, они крайне противоречивы (см. сноску). Тем не менее, эти сведения представляют значительный интерес для реконструкции процесса развития коми оленеводства и вообще ижемского хозяйственного комплекса. Помимо подтверждения самого факта существования коми оленеводства в конце 18-го столетия (отрицаемого, кстати, в ряде более поздних источников и работ), из эти источники впервые сообщают об ареале распространения ижемского хозяйственного комплекса[7]. В частности, в них имеется прямое указание, что этот ареал в конце 18-го столетия включал уже весь бассейн р. Уса[8] за пользование которым ижемцы платили кортому пустозерцам. Отсюда можно заключить, что ко времени написания источников ижемцам удалось уже достаточно далеко продвинуться в освоении тундры. Кроме того, в этих источниках мы находим и наиболее ранние сведения о торговле ижемцев с ненцами. Сообщается, что эта торговля была ко времени написания источников уже достаточно сильно развита, причем происходила непосредственно в тундре с широким использованием кредитования ненцев ижемцами[9]. Интересно сопоставление свидетельств об ижемской торговле со свидетельствами о торговле с ненцами усть-цилемов и пустозерцев, также имеющимися в источниках. Так о пустозерской торговле сообщается, что она происходила в заранее установленных местах (в частности, на р. Коротаихе) либо в самом Пустозерске, причем важным предметом торговли со стороны пустозерцев здесь выступали алкоголь, табак и железная посуда[10] (). Усть-цилемская торговля с ненцами не была, по мнению составителя источников особо развитой. С другой стороны «торг здешних обывателей с самоедами состоит более в наймах, по коим первые сих в работе у себя содержат с заплатою за них ясака и с прокормлением их семейств»[11]. В противоположность им, ижемцы с ненцами торговали «изрядно», в основном хлебными припасами в обмен на рыбу и меха[12]. Алкоголь, игравший в ижемской торговле большую роль согласно более поздним источникам а равно и найм ненцев в тексте не упоминается. 

В первой половине 19-го столетия регион бытования коми оленеводства посетило сразу несколько путешественников, некоторые из которых являлись или стали в последствии известными специалистами в разных областях знания, таких как лингвистика (М. Кастрен, посетивший регион в первой половине 1840-х годов) и география (Регули, примерно в тот же период). Труды этих исследователей, в особенности М. Кастрена[13],  помимо сведений по географии и лингвистике содержат множество этнографических сведений и описаний, в том числе и производственной деятельности, относящихся, правда,  по большей части к ненцам. Сведения относительно коми, хотя и менее многочисленные и более разрозненные, тоже имеются. Кастрен даже предпринимает попытку обобщить и проанализировать свои наблюдения с целью выяснить происхождение и пути формирования населения тундры. Эта попытка представляет значительный научный интерес, но, к сожалению, аргументация и примеры автора мало что дают для исследования оленеводческого хозяйства коми. Относительно хозяйственной деятельности коми, Кастрен сообщает лишь, что коми заимствовали оленеводство от ненцев, вероятно в недавнее (по отношению к автору) время, и достигли в этом роде деятельности значительных успехов.

Более многочисленные сведения по интересующей нас теме сообщает в своей работе А. Шренк, посетивший регион в 1835 году (русский вариант его книги вышел, однако, только в 1855 году)[14]. Хотя сбор сведений о культуре оленеводов также не являлся прямой задачей этого автора, он, однако, уделил ему много внимания. В своей работе Шренк дает достаточно подробные описания быта оленеводов, устройства чума, способов приготовления пищи. Сведений о собственно оленеводстве как производственной деятельности у Шренка гораздо меньше, однако те, что имеются, представляют значительный интерес. У него мы также впервые находим сведения о торговли ижемцев с ненцами и об использовании ижемцами ненецкой наемной силы. Хотя автор часто определяет эту торговлю как «несправедливую», он тем не менее воздерживается от обобщающих оценок этнической и экономической ситуации в Большеземельской тундре в противоположность более поздним авторам. Вообще, работа Шренка ценна именно своей относительной беспристрастностью и стремлением фиксировать материал без заранее выработанных схем – установка, до которой исследователи Большеземельской тундры вновь смогли подняться только более чем через полвека после выхода этой работы.  

Гораздо более значим как в плане реконструкции традиционной культуры ижемцев, так и для выяснения путей формирования их хозяйства, представляется труд Владимира Иславина «Самоеды в домашнем и общественном быту»[15]. Иславин посетил регион Большеземельской тундры в 1844 – 1846 годах по заданию Императороского Министерства Государственных Имуществ, специально для исследования хозяйства местного населения и его экономического положения. Как это видно по названию труда Иславина, его исследования также были связаны, прежде всего, с европейских ненцами. Однако на самом деле его труд содержит примерно столько же информации о коми оленеводах, сколько и о ненецких (единственное исключение – глава о традиционных религиозных представлениях, где рассматривается действительно только мировоззрение ненцев). Труд Иславина начинается с подробного разбора истории заселения Печорского края, за которым следует поразительное по количеству деталей описание хозяйства его населения, его экономического состояния и проблем. Вслед за ним следует уже упомянутая глава о религиозных представлениях ненцев и заключение, в котором представленный материал подвергается анализу с целью выяснения тенденций развития тундрового хозяйства, дальнейшей судьбы населения и административных мер, способных повлиять на ситуацию.

Помимо сведений о социальной и экономической организации коми оленеводства, особенностях хозяйственного цикла и миграций, Иславин дает ряд уникальных сведений о других аспектах взаимодействия коми оленеводства с окружающей средой, к настоящему моменту исчезнувших. Так это единственный автор, упоминающий об использовании коми оленеводами дымокуров в летний период. При этом Иславин подчеркивает, что дымокуры устраивались в тундре из ягеля, что способствовало исчезновению ягеля в южной части тундры, на зимних пастбищах ненцев, и являлось фактором, приводящим к сокращению стад последних[16]. Использование в прошлом коми оленеводами дымокуров служит косвенным свидетельством, что коми оленеводство было заимствовано в лесной зоне, скорее всего у европейских лесных ненцев и первоначально ограничивалось лишь зоной тайги. Важно также проведенное Иславиным сопоставление длинны миграций коми и ненцев.

К сожалению, проведенный Иславиным анализ вряд ли можно назвать беспристрастным.  Во многих местах своего труда, Иславин открыто выражает свое персональное негативное отношение к коми народу и культуре, часто граничащее или даже переходящее границы предвзятости. Автор описывает коми как людей «алчных и корыстолюбивых, склонных к грабежу и насилию» и утверждает, что «это такой народ, который не может видеть соседей своих в достатке, враждебный всем окружающим и ... имеющий по внутренней природе своей желанье властвовать над всем и всех угнетать»[17]. Такое отношение, по-видимому, сильно повлияло на основные выводы автора относительно коми оленеводства. По мнению Иславина, коми оленеводство является производственной системой, основанной на технологии до мельчайших деталей заимствованной у ненцев. При этом, коми не внесли в эту производственную систему ничего нового. Более того, в целом ряде деталей коми оказались «плохими учениками» ненцев, поэтому используемая ими технология гораздо менее эффективна, чем ненецкая. Это в частности касается ветеринарных знаний[18].

Существенной чертой коми оленеводства Иславин считает его эксплуататорский характер. Оно основано на использовании наемного труда ненцев, без которого функционирование системы невозможно. Оленеводство, по мнению Иславина, появилось у коми совсем недавно, не ранее начала 19-го столетия (за 30-40 лет до путешествия автора в тундру), причем в первое время оно было основано исключительно на найме ненцев-оленеводов, поскольку коми не обладали необходимыми навыками. Ко времени визита Иславина, правда, коми этими навыками уже овладели, но тем не менее вынуждены во многом опираться на труд более опытных ненцев. Наконец, рост стад у коми объясняется неравноправным обменом с ненцами, а то и прямым воровством их стад, а привлечение наемного труда – эксплуатацией коми страсти ненцев к алкоголю. Все это приводит Иславина к мысли о необходимости применения против коми административных санкций в виде запрета их доступа в тундру. Такая мера является, по его мнению, необходимым условием для выживания ненецкого народа и сохранения оленеводческой отрасли, развить которую коми неспособны[19]. Добавим, что деятельность Иславина не ограничилась рассмотренной работой 1847 года. В 1848 и 1849 годах он издает две статьи, содержащие описание его путешествия[20]. Статьи эти написаны в завоевавшей к тому времени большую популярность форме путевых заметок и рассчитаны скорее на развлечение читателя, нежели на сообщение ему этнографических сведений. В статьях, тем не менее, присутствует много этнографических описаний, не вошедших в основной труд, а также сообщений о различных забавных случаях, произошедших с автором во время его путешествия, также представляющих иногда научную ценность. Кроме того,  в 1861 году В. Иславин опубликует еще одну большую работу, на этот раз на немецком языке, озаглавленную «Быт, оленеводство и поверия самоедов Мезенской тундры» (Das Hauswesen, die Renthierzucht und die Gewerbsthatigkeit der Samojeden der Mesenshen Tundra)[21]. К сожалению, незнание немецкого языка помешало автору настоящей работы ознакомится с этим трудом в полном объеме. Однако, судя по имеющемуся в его распоряжении резюме, основные аргументы и выводы Иславина в этой работе сходны с представленными в книге 1847 года. Иславин однако приводит в этом труде наблюдения, не вошедшие в русское издание и возможно являющиеся результатом его новой экспедиции в регион.

Хотя нельзя отрицать, что негативная оценка коми со стороны Иславина была частично обоснована реальными фактами, сам ход его анализа явно излишне эмоционален, а выводы, к которым он приходит, изобилуют передержками. Более того, эти выводы, в частности тезис о том, что коми оленеводство насчитывает всего 30 – 40 лет и что коми приобрели свои стада путем грабежа, приходят в противоречие со свидетельствами более ранних авторов. Тем не менее, труд Иславина приобрел широкую известность, и ему удалось заложить достаточно длинную традицию описания и анализа этнокультурной и хозяйственной ситуации на северо-востоке Европы. Тезисы о том, что оленеводческая экономика этого региона основана на угнетении и эксплуатации одного этноса другим, что коми и ненецкое оленеводство не имеют существенных различий, и что процветание коми в тундре основано на грабеже и торговле алкоголем не ставились под сомнение ни одним автором вплоть до самого конца 19-го века, порой оказывая значительное влияние на выбор тем их исследования. Так например Сергей Максимов, посетивший регион в начале 1860-х годов и давший в своей знаменитой книге «Год на севере» весьма ценные описания культуры и быта различных групп коми включая оседлых ижемцев, нашел бессмысленным тратить время на описание жизни и труда коми оленеводов, предпочтя уделить внимание их «учителям» – ненцам. Максимов, однако, достаточно часто, на разные лады и безо всякой критики и доказательств повторяет основные тезисы Иславина и весьма красочно живописует перед читателем картину спаивания и угнетения ненцев, вынужденных пасти своих же оленей перешедших во владение ижемцев у которых «тундра на совести грузом лежит»[22].

Описание источников по коми оленеводству первой половины 19-го столетия было бы неполным без упоминания широко известного «Дневника..» Василия Николаевича Латкина[23]. Этот труд, однако, хотя и содержит достаточно подробное описание культуры ижемцев, охватывает в основном лишь оседлое население Ижмы. Судя по всему, Латкин либо вообще не сталкивался с ижемскими оленеводами, либо просто не имел времени подробно исследовать их быт и занятия. Тем не менее, труд Латкина дает представление о роли оленеводства в экономике Ижмы и об основных особенностях этой отрасли.

Вторая половина 19-го столетия ознаменовалась широким распространением местного краеведческого движения по всей территории России. Не обошел этот процесс стороной и регион бытования коми оленеводства. Сбором этнографических материалов здесь занималась в основном сельская интеллигенция Усть-Цильмы и Ижмы (учителя, представители уездной администрации, а в Ижме – еще и священнослужители). Собранный материал публиковался в основном на страницах «Архангельских губернских ведомостей», хотя некоторые особенно удачные публикации попадали и в центральную печать. Весьма значительное количество таких краеведческих публикаций посвящено оленеводству. К сожалению, авторы большинства из этих публикаций не оказывались, по видимому, сами в оленеводческой среде. Сообщаемые ими сведения явно получены из вторых рук, либо записаны от оленеводов во время посещения последними поселков. Кроме того, авторам многих публикаций явно недоставало знания коми языка. Наиболее интересные, с точки зрения нашей темы, публикации оказываются написанными со слов русскоязычных жителей Усть-Цильмы, которых, кстати, судя по всему, отнюдь нельзя было назвать беспристрастными свидетелями. При этом, авторы статей, особенно пришедших из Усть-Цильмы, явно находились под влиянием взглядов Иславина и Максимова и видели в коми беспринципных эксплуататоров, грабителей ненцев, изначально жадных и неспособных к производственному труду.  В качестве примера можно привести анонимные публикации «Корреспонденция из Усть- цильмы о грабеже оленей у самоедов зырянами» и «О состоянии оленеводства в Печорском крае.» (обе 1868 года)[24]. Помимо обвинения коми в эксплуатации и грабеже, авторы этих публикаций проводят интересное сравнение оленеводства и вообще культуры коми и ненцев. Целью сравнения, по видимому, является демонстрация факта, что весь оленеводческий комплекс коми заимствован у ненцев, причем с искажениями, делающими его значительно хуже ненецкого. Коми провозглашаются оленеводами значительно хуже ненцев, а в вину им ставится отсутствие специальной женской меховой одежды (наподобие ненецких паниц), из-за чего женщины у коми носят мужские малицы безо всяких украшений и выглядят «уныло и неженственно». В качестве одного из доказательств моральной ущербности ижемцев, автор первой из статей ссылается на всеобщее мнение жителей Усть-Цильмы. Несмотря на указанные недостатки, впрочем, статьи «Архангельских Губернских Ведомостей» содержат много ценной фактической информации. 

Развитие во второй половине 19-го века краеведческого движения явно сопровождалось спадом интереса профессиональной науки к оленеводству региона. Помимо уже упомянутого труда Максимова, заслуживает упоминания в связи с нашей темой только труд А. Силантьева (впоследствии знаменитого специалиста по экономике и статистике российского оленеводства)[25]. В этом труде Силантьев обобщает сведения о коми, ненецком и хантыйском оленеводстве и пытается провести их сравнительное исследование. К сожалению, сам Силантьев в регионе не был, все сведения были почерпнуты им из ранее опубликованных работ других авторов (В основном книг Шренка и Иславина, частично – газетных статей), так что труд не содержит новых фактических данных. Самому же сопоставительному анализу следует отдать должное, хотя последующие исследования выявили в нем существенные ошибки.

Начало 20-го ознаменовалось новым ростом интереса профессиональных ученых к оленеводству большеземельской тундры, включая коми оленеводство. Среди исследований проведенных до начала первой мировой войны необходимо прежде всего отметить работы А. В. Журавского и С. В. Керцелли.

Биография А. В. Журавского, известного биолога, географа и общественного деятеля широко известна – она даже легла в основу художественного произведения Л. Смоленцева «Печорские дали». С 1906 года вплоть до своей насильственной смерти в 1914 году Журавский постоянно проживал в Усть-Цильме, занимаясь биологическими исследованиями на основанной им там исследовательской станции. Его научное наследие в области биологии насчитывает множество статей, удостоенных высокой оценки со стороны научного сообщества. Деятельность Журавского как этнографа гораздо менее известна не смотря на то, что по объему она немногим уступает его биологическим изысканиям. Начиная с 1907 года Журавский регулярно публиковал свои этнографические наблюдения в различных изданиях, как региональных, например «Архангельских губернских ведомостях», откуда он фактически вытеснил всех других авторов писавших о тундрах и оленеводстве, так и общероссийских. Кроме того, перу Журавского принадлежит по крайне мере 3 отдельных издания: «К проблеме колонизации Печорского Края», «Результаты исследований "Приполярного" Запечерья в 1907 и 1908 годах.» и «Самоедское право. Материалы для законодательных предположений.»[26]. К темам, наиболее тщательно исследованным Журавским как этнографом относятся этническая история Печорского Края, развитие оленеводства как отрасли, традиционное право, в особенности земельное право, межнациональные отношения. Журавский был фактически первым, кто поднял вопрос о соотношении оленеводства и кормовой базы, первым кто сообщил о природоохранных обычаях оленеводов, первым, кто начал серьезно исследовать технологию оленеводства. К сожалению, большинство этнографических исследований Журавского по этим темам остались незавершенными. Кроме того, в центре его внимания при изучении непосредственно оленеводства постоянно оказывались ненцы, а не коми.

С. В. Керцелли в одной из своих статей называет Журавского «большим ненавистником зырян»[27]. Действительно, труды Журавского представляют, можно сказать, апогей Иславинской традиции в подходе к истории и функционированию оленеводства. Журавский правда уже достаточно далек от того, чтобы объявить ижемцев неспособными к творчеству или плохими оленеводами (хотя он иногда пытается доказывать, что ижемское оленеводство разрушает экологическую среду тундры[28]). Тем не менее, он последовательно доказывает, что зыряне оказали и продолжают оказывать крайне разрушительное влияние на культуру ненцев – мысль, красной нитью проходящее через все его этнографическое наследие. Фактически все факты культуры ненцев, по какой либо причине расцениваемые Журавским как негативные (такие как пьянство, отсутствие бережливости, грязь в чумах и т. д.), сводятся им к влиянию коми. Возмущение Журавского деятельностью ижемцев заходит так далеко, что он присваивает себе роль правозащитника, борца за права угнетенных ненцев. В результате, среди печатного наследия Журавского появляется статья «Как хозяйничают в Большеземельской тундре ижемцы.»[29], единственная, целиком и полностью посвященная коми оленеводству, но фактически относящаяся больше к пропагандистской публицистике, чем к науке. В этой статье (традиции которой получили затем развитие в «Самоедском праве..» и особенно в статье «К самоедскому вопросу»[30]) Журавский подвергает тщательному рассмотрению коми оленеводство, его историю, экономические основы, пользование землей и законодательную базу. В результате читателю демонстрируется, что коми оленеводство едва ли насчитывает сто лет, его развитие шло благодаря неравному обмену, обману а то и открытому грабежу ненцев, его функционирование основано на использовании ненецкого труда, оно разрушительно для природы и культуры и, наконец, неправомочно с юридической точки зрения, поскольку основывается на использовании земли по праву принадлежащей ненцам и преступно украденной у них. Как следствие, оно, по мнению Журавского, должно быть уничтожено – коми следует запретить появляться в тундре под страхом наказания не только нарушителя, но и его родственников.

Не смотря на такую, мягко скажем, жесткую позицию по отношению к коми оленеводам и оленеводству, труды Журавского имеют большую важность для ислледования коми оленеводства.

Труды Сергея Керцелли относящиеся к нашей теме гораздо менее многочисленны, чем публикации Журавского, однако их научное качество с лихвой компенсирует количество. Материал для своих исследований Керцелли собирал в ходе длительных полевых работ, кочуя вместе с оленеводами, участвуя в их хозяйственных занятиях и живя их жизнью. Хозяйство, в особенности оленеводство, особенно интересовало исследователя, что делает его работы наиболее ценными для нас. В ходе своих полевых работ, Керцелли собрал огромный материал по технологии коми и ненецкого оленеводства (включая систему миграций, особенности ухода за стадом, и т.д.), разнице между ними, экономическому состоянию этой отрасли, ее проблемам. Этот материал был издан исследователем в виде отдельных статей[31] и лег в основу обобщающего труда «По Большеземельской тундре с Кочевниками»[32], который возможно следует признать лучшим из всего, что было когда-либо написано по коми оленеводству и значительным вкладом в изучение оленеводства вообще. Представленный в этой работе материал долго затем служил Керцелли в качестве основы для аналитических статей, посвященных видам и классификации оленеводства, проблемам оленеводства, перспективам развития отрасли[33].

Керцелли много раз проявлял себя противником Иславинского взгляда на коми оленеводство и на его отношение к ненецкому и непримиримым оппонентом Журавского и его «программы» спасения ненцев. На основе результатов свих полевых исследований Керцелли убедительно доказывал, что коми оленеводство значительно отличается от ненецкого, причем не в худшую сторону; что если грабеж оленей у ненцев и имел в прошлом место, то в настоящее время его не происходит; что коми оленеводство нельзя считать разрушительным для среды, хотя у него, как и у всякой деятельности, есть пределы развития, при переходе которых оно может нанести вред среде; что ижемская торговля не ограничивается алкоголем и играет большую роль в жизни ненцев, так что ее запрет будет разрушительным для ненецкой экономики; что ограничение доступа в тундру ижемцев будет иметь катастрофические последствия прежде всего для ненцев, лишившихся доступа к товарам и рабочим местам. Подобные идеи резко противоречили общепринятым взглядам и были поистине революционными для своего времени. Во многом благодаря им законодательная инициатива Журавского, получившая поддержку многих ученых и политических деятелей, так и не была принята. Таким образом, Керцелли можно считать не только исследователем, но и спасителем коми оленеводства.

Помимо трудов Журавского и Керцелли, можно упомянуть изданную в 1903 году книгу Борисова[34], представляющую собой путевые заметки о путешествии в Большеземельскую тундру и содержащую некоторый этнографический материал. Особенно следует отметить рисунки автора, являвшегося профессиональным художником. Кроме того, в этот период не прекращалось издание краеведческих статей, качество которых заметно повысилось. Помимо уже упомянутых статей Журавского, необходимо отметить статьи Березкина и Жукова, содержащие ценные наблюдения[35].

С 1914 по начало 1920-х годов в региональных исследованиях имел место перерыв, связанный с войнами и революцией. Новый всплеск исследовательской деятельности приходится на 1920-е – начало 1930-х годов. Отличительной чертой этого периода было то, что к исследованиям приступили ученые и краеведы – выходцы из народа коми, часто прошедшие серьезную научную школу в центральных университетах. Среди ученых этого периода в связи с нашей темой следует особенно отметить Г. А. Старцева и А. И. Бабушкина.

Г. А. Страцев, получивший образование в Ленинграде, основным вопросом этнографической науки считал вопрос о происхождении культурных элементов и выявлении связей между ними. Этот взгляд нашел отражение в тематике его трудов. К нашей теме непосредственное отношение имеют статьи Старцева в журнале «Коми Му», посвященные по большей части коми-ненецким культурным связям и выявлению собственных и заимствованных элементов их культур[36]. При этом, указанные статьи имеют ценность и как исследование и как источник благодаря представленному в них богатому полевому материалу. Старцев, вслед за Керцелли и Журавским, проводил четкое различие между коми и ненецким оленеводством и культурой коми и ненецких оленеводов. Поэтому работы Старцева о ненцах (включая большую монографию «Ненча», изданную в 1930 г.) не содержат сведений о коми.

А. И Бабушкин посетил Большеземельскую тундру в 1925 – 1927 гг. в связи с проведением первой приполярной переписи. Основной целью его посещения было статистическое обследование кочевого населения и его хозяйства и проблем. С этой целью ученый справился блестяще оставив нам неоценимый статистический материал, который может быть использован в целях анализа разных областей хозяйства и быта оленеводов накануне коллективизации. Собранный материал Бабушкин издал в форме книги[37], в которую вошли также этнографические наблюдения и результаты некоторых исторических изысканий автора, также весьма ценных. Большой интерес представляет приложенный к книге список литературы, включающий как отдельные монографии и научные статьи, так и газетные публикации.

Помимо работ этих двух авторов необходимо отметить статьи Николая Терентьева, издаваемые в журнале Коми Му[38]. В этих статьях Терентьев обнаруживает прекрасное знакомство с оленеводческим хозяйством и пытается проанализировать его с экономической точки зрения.

Завершая описание этого периода исследований нельзя не коснуться полевых исследований известного коми этнографа В. П. Налимова. В 1920-е годы, будучи членом регионального отделения «Комитета Севера», В. П. Налимов предпринял рабочую поездку на север Автономной Области Коми-Зырян, включавшей в это время и Большеземельскую тундру. Ближайшей целью этой поездки было ознакомление на месте с ходом мероприятий «Комитета Севера» направленных на улучшение положения ненцев, выбор мест для строительства культурных баз и изучение состояния кооперации на севере области. Особенное внимание исследователя привлекла Колвинская Волость, центр формирования этноконтактной группы Колвинских ненцев и «естественный центр самоедской оседлости»[39], как его называет Налимов. О посещении этой волости Налимовым был составлен подробный отчет[40], к сожалению до сих пор неопубликованный. Исследования Налимова в Колвинской волости являются, фактически, единственным этнографическим описанием группы колвинских ненцев, ныне почти совсем исчезнувшей. Для нашей темы важны проводимые Налимовым в этом отчете параллели между колвинцами и ижемцами, включая параллели в хозяйстве.

С середины 1930-х годов и вплоть до послевоенного периода этнографических работ в регионе расселения коми-ижемцев официально не проводилось. Причинами этого стали репрессии, проводимые в стране относительно этнографической науки вообще и отдельных этнографов в частности, включая тех из них, кто занимался оленеводством нашего региона. Тем не менее, сбор полевых материалов по оленеводству в это время продолжался учеными и организациями, не связанными напрямую с этнографией. Особенный интерес здесь представляет деятельность Главного Управления Северного Морского Пути, особенно находящегося под его юрисдикцией Арктического Института (с конца 30-х – независимой организации).  Отдел оленеводства в этом институте долгое время возглавлял уже упоминавшийся С. В. Керцелли, в течении всей своей жизни сохранявший интерес к Большеземельской тундре. Особенно масштабные сборы этнографического материала по коми оленеводству в регионе проводились сразу после коллективизации в связи с землеустроительными работами в тундре и наделением новообразованных колхозов оленьими проходами. Эти мероприятия проводились Мурманской Землеустроительной комиссией Главсевморпути, действующей под контролем и, возможно, при непосредственном участии Керцелли. Судя по имеющимся на данный момент отрывочным сведениям, работники комиссии попытались достаточно досконально изучить технологию коми оленеводства и особенности оленеводческого природопользования, чтобы определить как именно наделять оленеводческие хозяйства землей. Более того, земельный раздел в Архангельских тундрах был, фактически, первым опытом таких разделов в России и послужил основой для выработки их технологии. К сожалению, все материалы этого раздела, как собственно и вся исследовательская деятельность Арктического Института, были засекречены и, за малыми исключениями, не публиковались в открытой печати. Архив Арктического Института был рассекречен лишь 1996 году и работа с ним до сих пор сильно затруднена отсутствием ясной рубрикации и каталогов. Материалы работы Мурманской Землеустроительной Комиссии (МЗК), как в ходе первого (1931 – 1934), так и следующих (1948, 1976 – 77) земельных разделов можно найти в особых фондах архивов городов и районов севера республики Коми.

Этнографические исследования в Республике Коми возобновились в 1950-х годах. К сожалению, северные коми (коми-ижемцы) и, особенно, их хозяйство долгое время оставались за пределами круга исследований новой коми этнографии. В некоторой степени этой темы коснулся лишь Л. Н. Жеребцов в своем исследовании историко-культурных связей коми с соседними народами[41]. Углубленное же изучение коми оленеводства было продолжено лишь в 1980-х годах в трудах Н. Д. Конакова и О. В. Котова. Хотя это изучение изначально было предпринято ими в связи с разработкой другой темы – истории сложения и особенностей развития этноареальных групп коми в зауралье и на Кольском полуострове, оно занимает в итоговом труде исследователей[42] одно из центральных мест. Особенно ценно в этом исследовании то, что авторы попытались подойти к коми оленеводству, истории его формирования и развития, с позиций этноэкологии. Результаты исследования, в особенности теория о причинах расселения коми на север и появления коми оленеводства как товарной отрасли, имеют, пожалуй, непреходящее значение для исследований по данной теме.

            В заключение следует отметить несколько трудов западных ученых о коми оленеводстве последнего времени. В частности, внимания заслуживает работа Юхана Лехтонена из университета Хельсинки[43], посвященная экономике коми-ижемцев в начале 20-го века. В работе подробно рассмотрена тундровая торговля ижемцев, ее формы и значение для ижемцев и ненцев. Дана также оценка рыночного характера ижемской экономки. Работа выгодно отличается от работ конца 19 – начала 20-го вв по этой теме взвешенностью оценок и представляет интерес для изучения истории ижемского оленеводства. Совсем недавно увидела свет также работа Юлиана Константинова, посвященная современному состоянию оленеводства на Кольском полуострове[44] и написанная на материалах длительной (более 1 года) полевой работы среди проживающих там коми оленеводов. Хотя автор интересуется в большей мере экономическими проблемами оленеводов (такими как сбыт мяса, добыча бензина и т. д.), а также их взаимоотношениями с оседлыми жителями, чем непосредственно оленеводством, эта работа весьма ценна для исследований коми оленеводства.

            Какие же выводы можно сделать из описанной двухсотлетней истории изучения коми оленеводства? Прежде всего необходимо отметить, что история изучения коми оленеводства была, в целом, сходной с историей изучения культуры коми вообще. Изучение оленеводства началось с работ отдельных путешественников из центральной России или зарубежья, таких как Лепехин, Иславин и Шренк, было продолжено в рамках краеведческого движения на местах и, наконец, вылилось в работы местных профессиональных этнографов коми происхождения. Как и во всей этнографии, в изучении коми оленеводства имел место застой в 1930 – 1940 гг, после чего оно было продолжено «современными» коми этнографами. Тем не менее, в истории изучения коми оленеводства имелись и свои особенности. К ним прежде всего следует отнести явную претенциозность исследований на протяжении почти половины этой истории. Коми оленеводству, к сожалению, давалась не только научная, но и моральная оценка, что сильно повлияло на качество исследований и на применяемые подходы. Этот факт несомненно следует учитывать при обращении к работам 19 – начала 20-го веков в ходе исследований по коми оленеводству.

 

---