Серам

смех

Ритуальное осмысление C. отчетливо проявляется в промысловых поверьях к.. Считается, что ни в коем случае нельзя смеяться над убитым медведем — иначе он может воскреснуть и погубить охотника за эту дерзость. У вычегодских к.-з. по этому поводу рассказывают быличку об охотнике, убившем сорокового медведя. Сняв шкуру с убитого зверя, удачливый охотник самодовольно улыбнулся. В этот момент мертвый медведь ожил, встал на задние лапы и зарычал, поскольку не мог стерпеть такого оскорбления со стороны охотника. Вид медведя с содранной шкурой привел в ужас охотника, который бросился бежать и сумел спастись от преследования только после того, как снял с себя нижние штаны и бросил позади себя: воскресший медведь не мог перейти этот вуджöр. К.-з. охотники на промысле особенно остерегались С. черноволосого ребенка, который мог отбить промысловую удачу. В ходе рыбной ловли к.-з. строго наказывали детей, если они начинали насмехаться над выловленной рыбой — считалось, что подобное "оскорбление" рыбы неминуемо приведет к прекращению хорошего лова. Малолетних детей вообще старались не брать на охоту, поскольку у к. соблюдался строгий запрет на наблюдение убийства животного (включая процедуру забоя домашнего скота) малолетними детьми. Примечательна традиционная мотивировка этого запрета: непроизвольный С. и даже случайная улыбка ребенка, могут оживить только что убитых животных.

На представлениях об активном воздействии человеческого С. основывались и некоторые ритуалы изгнания из дома вредных насекомых. К кануну Иванова дня у сыс., печ. и уд. к.-з. приурочивалось проведение обряда "Лудiк петкöдöм" "Вывод клопов", в ходе которого домочадцы ловили одного клопа, ставили его на середину стола и начинали хором хохотать над ним с той целью, чтобы из этого дома вывелись все клопы. В данном случае С. рассматривался как очистительная сила, способная изгнать нечисть из дома. У печорских к.-з. в ходе этого обряда совершался ритуальный вынос клопов за пределы жилого пространства и символическое их захоронение в спичечном коробке или старой лубяной обуви. Примечательно, что в последнем случае С. строго запрещался – напротив, исполнялись причитания по насекомым, отправляемым в мир иной. Отмеченный запрет лишь актуализирует представления о магической силе человеческого С..

Следует подчеркнуть, что у к. С. и веселье не возбранялись и в ходе реальных похорон и поминок. После обязательных причитаний на кладбище в ходе поминок у к.-з. было принято приглашать души усопших в дом, чтобы не только поесть-попить, но и поиграть-повеселится вместе с живыми. В поминальных и святочных обрядах к. известен целый ряд игр и гаданий карнавального характера, основанных на предполагаемом участии в них покойников. См. ГАДАЙТЧÖМ, РÖМПÖШТАН. Считалось, что чрезмерная скорбь и рыдания могут расстроить души усопших и тогда они не захотят покидать живых.

О ритуальном С., вероятно, идет речь и в описании одного из свадебных обрядов, совершаемого у к.-з. в день приезда молодых в дом жениха, где невеста раздает подарки родителям будущего мужа. В разгар застольного веселья мать или крестная жениха приносят на блюде вареную птицу, имитирующую живую утку (голова птицы задрана кверху с помощью щепки). Сидящие за столом начинают шуметь еще больше, бросают кусками хлеба в птицу, стараясь свалить её голову, и хором весело кричат при этом: "гог-гог-гог-гог!". Название этой свадебной игры – гогзьöм, уд., гогзьыны, сс., скр. – можно перевести как 'гоготание', 'осмеяние'.

В семьях у к.-п. и к.-з. при наблюдении за определенными этапами в развитии 3-4 месячного ребёнка особое внимание обращается на появление у него улыбки и С.. Улыбка на лице младенца традиционно трактуется как первый признак осмысленного выражения лица. Об улыбающемся младенце в семьях у к.-з. могут сказать: мортсяммис "очеловечился, превратился в человека". Так же говорят о 1,5 годовалом ребенке, делающем первые самостоятельные шагию. Показательно, что у к.-з. близкая по звучанию и аналогичная по значению характеристика используется по отношению к возмужавшему, окрепнувшему подростку, о котором обычно говорят: мортъяммыны, нв., печ., сс., мортъямасьны, вым., иж., уд. и мортнемасьны, иж. В традиционных представлениях к.-з. способность смеяться, так же как умение самостоятельно ходить, выделяются в качестве рубежных этапов в становлении человека.

Анализ фольклорных и обрядовых текстов показывает, что для традиционного мировоззрения к. характерно неоднозначное восприятие С.: с одной стороны — это способность, отличающая человека от животного мира и позволяющая ему защитится от влияния иного мира; с другой стороны — считается, что неуместный С. и грубая насмешка могут спровоцировать действие нечистой силы, лишить человека удачи в промысле, и даже погубить его.

Лит: Конаков 1993, Налимов 1907, Налимов 1908, Плесовский 1968, Сидоров 1924, он же 1927, он же 1928, Шарапов 1993, ПМА.

В.Э. Шарапов