| |
| Изменения в этническом самосознании коми |
| | Ю.П.Шабаев © 1999
Сфера этнической психологии привлекает все более пристальное внимание специалистов. Это вполне закономерно, поскольку современное индустриальное общество, переживающее новый этап модернизации, все более утрачивает региональную, и этническую специфичность и этническая психология наряду с языком становятся важнейшими отличительными признаками этноса. Этническое самосознание по своей природе - групповое, и потому тесно связано с социальной и территориальной организацией этноса (т.е. может существенно различаться у городского и сельского населения, у разных территориальных групп этноса, в разных возрастных и социальных слоях).  Еще в начале этого столетия у различных групп коми, по причине их изолированности, сохранялось локальное самосознание. Напомним также, что коми и коми-пермяки не были объединены в рамках одной административно-территориальной единицы. Создание в 1921 г. Коми Автономной области и объединение всех коми в ее границах способствовало национальной консолидации коми-зырян и выработке у них единого самосознания. Данные опросов населения, проведенных в республике в 80-е годы, подтвердили, что прежнее локальное самосознание у коми практически исчезло, уступив место общему этническому сознанию. Правда, это не коснулось локальных групп коми, проживающих за пределами основной этнической территории. В частности, одна из стабильных локальных групп, обские коми, проживающие на нижней Оби, сохранили четкое локальное самосознание. Ее представители обычно заявляют: "Мы не коми, мы - зыряне, а коми живут там за Уралом". Похожая ситуация и у коми-пермяков. Дело в том, что при создании округа в 1925 году, две этнографические группы, а именно: язьвинские и зюздинское коми-пермяки оказались за его пределами. Зюздинцы проживают в Афанасьевском районе Кировской области, а язьвинцы - в Красновишерском районе Пермской области.. Оказавшись за пределами Коми-Пермяцкого округа, эти группы развивались изолированно и активно ассимилировались. В результате зюздинцы практически исчезли как группа, ибо переписью 1989 г. в Афанасьевском районе зарегистрировано только 318 коми-пермяков. А язьвинцев последний раз регистрировали как коми-пермяков только во время переписи 1926 года. Тем не менее эта группа сохранилась, хотя ее численность сократилась примерно до 2 тысяч человек. При этом язьвинцы сохраняют специфическое местное самосознание: "Мы не русские и не коми-пермяки, считаем себя пермяками". Такая идентификация свойственена для среднего и старшего поколения язьвинцев, а молодежь предпочитает называться русскими. На территории округа процессы этнической консолидации также привели к возникновению общенационального сознания, хотя некоторые "отзвуки" локального самосознания сохраняются и ныне, что связано со слабым уровнем интегрированности севера и юга округа из-за отсутствия дорог с твердым покрытием, единого хозяйственного комплекса и тем, что между двумя этими районами с коми-пермяцким населением поместился анклав русского старожильческого населения - юрлинцы. Можно предположить, что объединение коми-зырян и коми-пермяков в рамках единого национально-государственного образования при условии создания единого хозяйственного комплекса, надежной общей инфраструктуры и общенациональных культурных институтов привело бы к формированию единого самосознания коми и складыванию единой нации. Однако и сегодня далеко не каждый коми и коми-пермяк знает о существовании родственного народа, но все же чаще можно услышать такие высказывания: "Есть еще какие-то коми", "Есть другие коми", "Не только мы по коми говорим, но и в Коми-Пермяцком округе тоже", "Я не знаю точно, но слышал, что там тоже коми живут, но они не совсем как мы...". В настоящее время консолидационные процессы можно считать близкими к завершению. Но это не означает, что этнографические группы полностью исчезли. Мнение о наличии существенных различий между группами, согласно данным массового опроса населения 1987-89 гг. высказала четверть коми респондентов и около половины указали на наличие несущественных различий. Подавляющее большинство и сельских, и городских коми тем не менее смогли назвать только одно различие - разные диалекты коми языка. Основой этнического самосознания является чувство этнической идентичности, этническая солидарность. Как показывают результаты массовых опросов населения конца 80 - начала 90-х гг., этническая солидарность у народов коми ослабевает, причем особенно ощутим этот процесс среди городского населения, где весьма заметна доля респондентов, отрицающих наличие каких-то связей между представителями собственного народа (12,7% у коми и 21,3% у коми-пермяков). Однако большинство все же считает, что существует целый ряд элементов идентификации, которые способствуют формированию чувства этнической общности. Наибольший вес среди элементов идентификации сохраняет национальный язык, как признак, который более всего сближает (этноинтегрирующий фактор) и отличает их от других народов (этнодифференцирующий фактор) (в качестве таковых его выделили 53,2% сельских и 42,9% городских коми, соответственно 55,4% и 22,5% коми-пермяков). Материальная культура практически утратила свое значение как элемент идентификации, так как традиционные ее черты во многом утрачены (особенно у коми), а современные не несут этнической нагрузки. Заметный вес имеет традиционная духовная культура, но если у коми она в массовом сознании воспринимается примерно столь же значимой как и профессиональная художественная культура народа, то у коми-пермяков значение последней минимально (это связано с ее явно недостаточным развитием) (Котов, Рогачев, Шабаев 1996, С. 102) . Более высокий уровень развития профессиональной художественной культуры и ее воздействия на массовое сознание определило и то, что для коми гораздо более значимым элементом идентификации является гордость за прошлое своего народа. Развитая профессиональная культура, наличие национальных средств массовой информации и широкого слоя национальной интеллигенции позволяет формировать более целостный образ народа и его истории и поднимает их престиж в массовом сознании этноса. У коми-пермяков уровень образования сельского населения на 2,5-3 года обучения ниже, чем в Пермской области в целом (Еропкина, Макарова 1987, С. 15) доля лиц с высшим образованием намного ниже, чем у коми (Финно-угорские регионы 1994, С.36), наиболее образованная часть этноса уже покинула округ, а национальных средств массовой информации нет совсем. Более того, как показали данные опроса 1992 г., позитивный образ собственного народа у коми-пермяков активно разрушается, а потому гордость за его прошлое проявляется у очень незначительной части респондентов. Многие респонденты затрудняются предметно определить, по какому именно признаку они могут идентифицировать себя как представителей данного этноса и подчеркивают "трудноуловимость" этого чувства. Последнее обстоятельство свидетельствует, что для современных коми не столь уж и очевидны признаки этнического сходства или различия между ними и другими соседскими этносами, они не "опредмечены" в их сознании, особенно в сознании молодежи. Несомненно, что испытывать чувство гордости за прошлое своего народа, отмечать значимость национальных обычаев и традиций или национальной литературы можно лишь при предметном знании исторического прошлого, особенностей культуры народа, чтении произведений национальных литераторов. Не случайно наибольшую консолидированность с этносом проявляют как раз работники умственного труда и высококвалифицированные рабочие, но из числа сельских жителей. Если у коми-пермяков, как мы уже отметили, происходит активное разрушение позитивного образа собственного этноса, то обобщенный психологический портрет народа коми, согласно данным массового опроса второй половины 80-х гг., выглядит весьма позитивно: в представлениях сельских коми их соплеменники - это хозяйственные, трудолюбивые, жизнерадостные, уважающие чужие вкусы, упорные и честные люди; в представлениях городских коми - хозяйственный, упрямый, трудолюбивый, уважающий чужие обычаи и вкусы, упорный, жизнерадостный народ (Котов, Рогачев, Шабаев 1996, С.111). Вместе с тем, надо отметить, что разрушение позитивного образа собственного этноса наблюдается и у коми, особенно у городской молодежи. Как отмечают педагоги, коми ученики городских школ часто стесняются назвать свою национальную принадлежность. Психологическими тестами "в выборках русских испытуемых обнаружена этническая предубежденность к представителям коренного этноса, выявлен феномен внутригруппового фаворитизма" и прежде всего в среде молодежи, а у коми молодежи отмечен низкий уровень самоуважения и самопринятия (Бызова 1996, С.34). Дополнительным свидетельством эрозии этнического самосознания является тот факт, что во время опроса учащейся молодежи в марте 1997 г. среди учеников городских школ, у которых оба родителя являются коми по национальности, четверть назвала себя русскими. Логично предположить, что при сходных среде обитания и типе хозяйства, культурной и территориальной близости у коми и коми-пермяков должны были сформироваться сходные психологические качества. Однако, этнический идентитет коми-пермяков на деле оказывается весьма специфичным и существенно отличается от этнического самосознания коми. Видимо, существенную роль здесь сыграло то обстоятельство, что долгое время эти народы развивались изолированно друг от друга и их исторические судьбы складывались по-разному. Особое значение для формирования национальной ментальности коми-пермяцкого этноса имела русская колонизация и русское культурное влияние. Вот свидетельство И.Н.Смирнова: "В настоящее время наиболее часто сохранившиеся пермяки занимают долину Иньвы, но и здесь дело обрусения дало уже важные результаты; заводы Майкорский, Пожвинский... являются пунктами, из которых исходит естественная русификация. Волости Майкорская и Купросская, и в особенности селения, по имени которых носят они свои названия, представляются уже в значительной степени обрусевшими... Здешний пермяк желал бы, чтобы его принимали за русского и на категорический вопрос "Ты пермяк?" - нехотя отвечает: "Не скроешь, пермяк". Пермяцкий дух начинает ясно чувствоваться только тогда, когда путешественник вступит в область Архангельского прихода. Здесь, затем в приходах Йогвинском, Ошибском, Белоевском и Верх-Инвенском можно еще изучать более или менее чистого Пермяка. Русские элементы проникли, конечно, и сюда, но их влияние не столько сильнее, чтобы стереть с населения печать его индивидуальности" (Смирнов 1891, С.173). Таким образом, уже в прошлом столетии у значительных групп коми-пермяцкого этноса наблюдалось ослабленное этническое самосознание, проявление "комплекса этнической неполноцености", что вызывает не только стремление к смене этнической принадлежности (реальной или мнимой), но и как бы делит этнос на некие новые группы, в зависимости от уровня их деэтнизации. Безусловно, на эту этническую дифференциацию оказало влияние и прежнее локальное самосознание. Так, в Коми-Пермяцком округе распространено мнение, что "настоящие коми-пермяки сохраняются лишь в Кудымкарском и Юсьвинском районах (хотя определение "иньвенцы", "иньвеньские пермяки" не употребляется), а так называемые "гайнские", т.е. северные коми-пермяки уже утратили этническое своеобразие, ибо долгое время находятся под мощным инонациональным воздействием.. Интенсивные межэтнические контакты у коми и коми-пермяков, активные процессы деэтнизации, характерные для обоих этносов, изменения в этнокультурных ориентациях привели к тому, что сегодня чрезвычайно усложнился характер этнической идентификации. Коми сегодня свойственен множественный характер этнической идентификации. И именно здесь наиболее очевидно проявляется разница между коми и коми-пермяками. Сошлемся на данные опросов населения 1992 г. (Коми-Пермяцкий округ) и опроса весны 1996 г., проведенного в рамках программы "Социально-психологический мониторинг в Республике Коми". Однозначная этническая идентификация, т.е. восприятие себя только представителем собственного этноса свойственно для 61,7% коми и для 37,9% коми-пермяков. Двойной идентичности придерживаются 33,0% коми и 20,0% коми-пермяков (двойная идентичность характерна и для других этнических групп (но не для русских), проживающих в Республике Коми). Кроме того, в каждой национальной общине имеются и те, у кого "паспортная национальность" и их собственное этническое самоопределение совершенно не совпадают. Особенно обращает на себя внимание тот факт, что у коми назвали себя "в большей мере представителем другой национальности" 1,1%, а у коми-пермяков таковых в несколько раз больше. У них также значительно больше доля не определившихся со своей этнической принадлежностью.Разрыв в характере этнической идентификации между городским и сельским населением не очень ощутим в Республике Коми и весьма значителен в Коми-Пермяцком округе. Так, среди коми горожан однозначно идентифицируют себя с собственным этносом 57,7%, среди сельских жителей - 65,7%, а среди коми-пермяков - соответственно 22,6% и 45,5% респондентов. Очевидно, что длительные и очень активные процессы этнической эрозии среди коми-пермяков находят свое отражение и в сфере этнической психологии. Только 39,6% коми-пермяцких респондентов заявили, что они "безусловно гордятся" своей национальной принадлежностью (среди горожан таковых 30,5%, селян - 44,8%). Сознание горожан коми-пермяцкой национальности является маргинальным - примерно равные доли горожан определяют себя либо коми-пермяками, либо русскими. Но важно, что однозначно осознают себя коми-пермяками только пятая часть городской коми-пермяцкой общности. Характерно, что многие городские жители, либо жители лесных поселков и райцентров вполне отчетливо осознают себя маргиналами. Часто можно услышать "Я - пермяк" или "Мы же с тобой пермяки, не так ли!" Но при этом в одной ситуации человек, который определяет себя как пермяка, подтверждает это, а в другой говорит, что он фактически русский или заявляет, что он "и пермяк, и русский". Важное значение имеет то, что принадлежность к коми-пермяцкому этносу не воспринимается сегодня как одна из значимых ценностей. Сам национальный характер коми-пермяков и отношение к ним со стороны соседей, властей и интеллигенции влияли и влияют на их самосознание. Приведем некоторые свидетельства. "Зыряне, живя на больших реках, среди дремучих, почти беспредельных лесов, не зная крепостного права, развили в себе предприимчивость, удальство, энергию. Вотяки, хотя оттеснены на мелкие речки, все же имеют свои леса, свою свободу, в дебрях своих сохранили свою религию и стали образцовыми земледельцами. Пермяки же не выразили своих индивидуальных черт так свободно, как их одноплеменники. Недоверие, упрямство, пессимизм - вот что характеризует пермяка. Вид его унылый, черты лица выражают мрачность и неподвижность. У них нет интеллигенции, им сочувствующей" (Жаков 1990, С.305). Еще раньше Добротворский отмечал, что преобладающей чертой в характере пермяков является апатия и полное отсутствие всякой инициативы: "Пермяк не заботится о будущем, не заглядывает в него и живет исключительно настоящим. Ни погоня за наживой, ни жажды новых впечатлений, ни стремления улучшить свое положение - ничего этого нет в национальном характере коми-пермяков и коми-пермяцкий народ напоминает "мертвое царство" (Добротворский 1883, С. 253). Такие же свидетельства мы встречаем у Ф.Теплоухова и других исследователей (Теплоухов 1926, С. 122). Историческая судьба коми-пермяков, повседневные реальности их бытия, безусловно, повлияли на их мировосприятие и на самооценки. На этническую психологию коми-пермяков, как мы уже отмечали, оказало мощное воздействие их крепостное состояние (большая их часть, а именно иньвеньские коми-пермяки, с начала ХVIII столетия были крепостными Строгановых). Но и после освобождения от крепостной зависимости пермяки, страдающие от малоземелья, оставались в полной власти от крупных землевладельцев. Скудная жизнь и забитое состояние пермяка сформировали снисходительное отношение к нему не только со стороны чиновничества и интеллигенции, но и в среде окрестного русского населения. В результате их язык оказался насыщен русизмами, а в генезисе жанров коми-пермяцкого фольклора большую роль сыграла русская фольклорная традиция (Ожегова 1971, С. 3), их обрядовая жизнь повторяла жизнь русских крестьян. В итоге коми-пермяки приобрели так называемое колонизированное сознание, они стали относиться к своему языку и культуре с пренебрежением, перенятым от представителей преобладающего большинства. В результате этого они стремились перенимать все русское. Особенно сильно обрусение было заметно в деревнях со смешанным населением: здесь пермяки говорили по-русски, роднились с русскими. Русский крестьянин для коми-пермяков был неким идеалом. Он копировал его даже в мелочах, в одежде, в постройках, во всех деталях быта (Смирнов 1891, С. 176). Принципиально ситуация не менялась до 20-х годов нынешнего столетия, когда начался процесс национально-государственного строительства и недолгий период национально-культурного пробуждения коми-пермяков. Создание округа дало стимул развитию многих культурных институтов: появилась национальная школа, возникла профессиональная художественная культура и стала формироваться национальная интеллигенция, которая должна быть главным хранителем и пропагандистом национальных ценностей. Можно, однако, предположить, что на самосознание народа в большой мере оказали влияние не кадры национальной интеллигенции, а обстоятельства жизни пермяков в последующие годы: коллективизация и ее тяжкие последствия, сильный голод 1933/34 годов, высылка в округ большого количества спецпереселенцев, создание лесных поселков, ставших центрами межэтнического взаимодействия, усиливающееся давление на крестьянское население края административной системы, а затем, конечно, серьезное воздействие на сознание народа оказали военные годы и трудная послевоенная эпоха. В эти годы резко изменилась этническая ситуация на севере округа, в Гайнском и Косинском районах, произошло глобальное столкновение традиционного образа жизни крестьянства с новыми политическими и экономическими реальностями, которые стали определять повседневную жизнь коми-пермяков. Оставаясь по-прежнему крестьянским этносом, они испытывали все усиливающийся гнет государства и явственно осознавали свое приниженное положение. Особенно это стало очевидно в 50-60-е годы, когда рядом с крестьянским хозяйством набирали силу лесозаготовительные предприятия, где были сосредоточены более квалифицированные рабочие кадры, уровень оплаты труда был значительно выше, были созданы лучшие условия для жизни и где вместе с этим была сосредоточена значительная часть инонационального населения округа. Такое социально-профессиональное разделение национальных групп населения округа привело лишь к усилению негативного отношения к коми-пермякам, ибо они воспринимались как менее образованная и занимающаяся менее престижным делом часть населения. И поэтому достаточно часто сегодня можно услышать от многих коми-пермяков, проживающих в округе: "В 50-е годы коми-пермяков и за людей-то не считали". Особенно часто говорят так, когда речь заходит о положении гайнских и косинских коми-пермяков. Ощущая негативное отношение к себе, коми-пермяки вместе с тем не видели должного внимания к нуждам коми-пермяцкого народа. В округе практически отсутствовало транспортное строительство, не развивалась промышленность и социальная сфера. Население считало, что областные власти пренебрегают его нуждами (округ всегда финансировался по остаточному принципу). По мнению местных интеллектуалов, чтобы решить и экономические, и социальные проблемы округа, надо было построить здесь железную дорогу, создать предприятия по лесопереработке, а не вывозить древесину за пределы округа. Но этого сделано не было, потому что само руководство округа не было озабочено интересами коми-пермяцкого народа. "Партийно-советские же органы округа, руководствуясь в своей деятельности не принципами подлинной заинтересованности развития необходимой для нации промышленности, а чаще всего принципами угодничества, меркантильности и карьеризма, ни на чем не настаивали, проводили соглашательную политику" (Фадеев 1990, С. 69-70). Чувство глубокой национальной обиды и безысходности заставили многих коми-пермяков за последние десятилетия покинуть родные края в поисках более достойной жизни. При этом выезжала наиболее грамотная, молодая, инициативная часть этноса. Тем самым его культурный потенциал еще более понижался, а этническое самосознание размывалось. В отличии от коми-пермяков, у коми сельского населения наблюдается достаточно высокий уровень этнической самоидентификации во всех сельских районах, где доля коми населения традиционно высока. Более того, если в городе происходят активные процессы аккультурации и ассимиляции коми населения, то во многих селах доминирующее коми население активно ассимилируют иноэтнические компоненты.. В таких же поселениях, как многонациональные лесные поселки и очень крупные села вектор этнических процессов во многом сходен с тем, что имеет место в городах. В целом же надо отметить, что коми-пермяки обладают неуверенным, шатким идентитетом и следствием этого неизбежно станет углубляющийся процесс ассимиляции. Коми имеют достаточно устойчивый этнический идентитет, хотя городская часть этноса вряд ли способна сдержать нарастание процессов аккультурации и ассимиляции и здесь смена этнического самосознания у молодежи стала широко распространенным явлением. |
